Книга о Евдокие

Книга о моей бабушке Евдокие

Только одно утро
Я проснулась. Сумерки. В комнате потрескивают дрова, и я слышу тихую бабушкину речь. Она низко склонилась к поддувалу и монотонно говорит заговорные слова:
Печь, моя мать, велю тебе мои слова взять,
Через трубу свою на ветер их выгонять.
Пусть бы они спешно по ветру буйному шли,
Раба Божия Федота нашли,
Да к рабе Божией Настасье привели.
Матушка печь, ты можешь любое яство испечь.
Испеки ты мне раба Божия Федота,
Чтобы сердце его стонало и ныло,
К рабе Божией Настасье не остыло.
Хоть бы ты его доняла
И от рабы Марьи к рабе Настасье прогнала.
Ходил бы он возле жены своей жеребцом,
А к Марье бы от жены шел мерином.
Будьте вы, все слова мои, крепки, лепки,
Заговористы и убористы.
Печь, моя мать, не дай моего слова поломать.
Ключ. Замок. Язык.
Аминь. Аминь. Аминь.
Я услышала тихие всхлипывания и сразу же догадалась, что это плачет пришедшая к бабушке соседка.
Муж у нее загулял, и она приходит к нам по зорям уже третий день подряд.
«Не реви, – приказала бабушка, – все сладится, обида забудется, а сердце твое с его сердцем слюбится. Ступай, мне еще нужно утренние молитвы почитать».
Скрипнула дверь – это Настасья пошла домой. Я тут же свернулась клубком, пытаясь продлить свой сон, но бабушка, приметив, что я проснулась, негромко, но твердо сказала: «Вставай, душа моя, давай Богу за людей помолимся, а потом я тебя вкусненьким чаем с вареньицем угощу. Вставай, касатушка, сон мил, но молитва нужней».
Прочитав утренние молитвы, мы стали пить чай с вареньем. Однако в дверь вскоре постучали. Я привыкла, что с раннего утра к нам приходили люди. Бабушка принимала это как должное, и я никогда не замечала, чтобы она раздражалась тем, что ее тревожили в любое время суток.

Калека без рук и без ног
На подводе привезли калеку. Я видела разных больных, но вид этого человека меня сильно напугал. Бабушка, как только увидела больного, у которого была видна только голова, быстро взглянула в мою сторону. Мне, девятилетнему ребенку, было действительно страшно видеть изуродованное тело. Пока калеку раздевали, бабушка присела возле меня на корточки и сильно дунула мне в лицо. Я смотрела в ее темные глаза и чувствовала, как все вокруг меня начало меняться. Вначале бабушкины губы двигались быстро, и я ясно различала то, что она произносила. А потом она стала говорить тише и медленнее.
На море-на океане, на острове Буяне,
Стоит дерево – 12 ветвей.
Ветер дерева не качает, веток его не ломает,
Оно спит не спит, стоит не стоит,
Не видит, не слышит, ничто его не колышет.
И ты, Божия раба Наталья,
Стой, где стоишь, сиди, где сидишь,
Крови ничьей не пугайся,
С испуга в испуг не бросайся.
Столблю тебя на часок,
Твои глаза, твой умок, тело твое бело,
Красную кровь, черную бровь.
Слова ее доносились до меня будто из-под земли. Все тише, все глуше. А я то ли спала, то ли не спала, то ли видела, то ли не видела, то ли слышала, то ли не слышала. Только когда калеку увезли, заговор стал меня отпускать. Я понимала: бабушка сделала это для того, чтобы я не боялась. Придя в себя, я спросила, зачем привозили того калеку. Бабушка ответила, что кровообращение у таких людей нарушено и они очень страдают от боли. Вот бабушка и заговорила того несчастного, чтобы он ее не чувствовал. Несколько лет спустя я узнала этот заговор.
Во имя Отца и Сына и Святого Духа.
Господа Бога на кресте распяли,
Мучили Его, болью пытали.
Пот и кровь с Его чела истекали,
Богородица-Мать у Его креста шептала:
«Сын Мой любимый,
Будь пред болью непобедимый,
Бог мой, на подмогу рабу Своему встань,
А ты, боль, от живого тела отстань,
На тридевять верст отойди,
В каменный гроб сойди, там будь, там сиди».
Заговариваю я, Божия раба (имя).
Нет больше на горе креста,
Нет в теле боли места.
Крестом крещусь, в посты пощусь,
Заклинаю я тело бело,
Чтобы оно не ныло, не болело.
Как я говорю, заговариваю,
Как я (имя) со святыми разговариваю,
Так бы и дело мое сошлось,
Слово крепкое мое сбылось,
Дело лепкое мое срослось.
Ключ. Замок. Язык.
Аминь. Аминь. Аминь.

Обручение с удачей
Всем, что я знаю, и всем, что я умею, я обязана своей бабушке. Об обручении с удачей я узнала, когда мне было всего 12 лет.
Однажды к бабушке пришел мужичок. Был он небольшого роста и со спины смотрелся как подросток. К бабушке приезжали десятки людей и многие во время приема плакали. Но чтобы люди плакали так, как плакал этот мужичок, я видела впервые. Он закрыл лицо старой овечьей шапкой и рыдал так, как обычно плачут на похоронах. Тщедушное тело его сотрясалось, и на худой шее дергался кадык. Шапка у него была настолько стара, что все лицо плачущего было облеплено кусками отвалившейся от нее шерсти. Это было бы смешно, если бы не вой и плач страдающего мужчины.
Вначале бабушка пыталась его уговорить, но от ее ласковых речей мужик зарыдал еще безутешнее. Тогда бабушка сказала, что если он не прекратит поливать пол слезами, то она его отправит восвояси. Наконец он успокоился. Лицо его распухло от слез, и выглядел он жалко и некрасиво. Из его рассказа я запомнила, что у него девять детей, а жена перед Пасхой умерла. К тому же у мужика как на грех сдохла корова и кто-то украл из сарая свинью, пока он хоронил жену на кладбище. Воры кроме свиньи забрали все, что только могли забрать, даже детские вещи. Время было тогда и без того голодное, а тут все сразу свалилось на человека: и смерть жены, и воровство. Мужик растерялся и в отчаянии не представлял, как жить и чем кормить своих детей. Бабушка слушала его и о чем-то напряженно думала. По ее лицу я видела, что она принимает решение. Наконец она встала и подошла к иконе. После поклонов она попросила у иконы прощения, сказав, что делает это ради девяти сирот. Я знала, что бабушка никогда ни для себя, ни для людей не просила ни денег, ни богатства. Истинный мастер может просить Бога только лишь о жизни и здоровье. Заговорные слова для хорошего торга и удачи она знала и давала их тем, кто был в нужде. Но денег она никогда для себя не просила. Она дала слово своей наставнице, а потом и с меня такое же слово взяла, когда передавала мне свою корону.
– Слушай, касатик, – сказала она мужику, – дам я тебе один из трех пятаков. Двумя пятаками закрывали покойнику глаза, а третий был заговорен еще моей бабкой. Ты не перепутай эти пятаки. Два вот этих положи на могилу к голове покойника. А из этого пятака сделай себе обручальное кольцо. В эту субботу в нашей церкви будет тайно венчаться пара. Вот к субботе ты и сладь для себя кольцо. Приди в церковь в 12 дня, встань в правый угол у входных дверей и, как только хор запоет «Аллилуйя», надень кольцо себе на палец. Я же в это время прочту молитву на обручение тебя с удачей. А там, где удача, там есть все: и деньги, и здоровье, и долголетие. Только ты никогда больше не подходи ко мне, потому что вольно или невольно, но вовлек ты меня в обман. Через тебя я своего слова не сдержала. Теперь девять лет в рот сахарок не положу и девять лет буду вымаливать прощение у покойников своего рода. Душа моя надеется, что поймут они меня и простят, ведь делаю я это не для себя, а для сирых детушек.
Позже я узнала, что мужик тот разбогател. Обручение с удачей пошло ему на пользу. Деньги к нему липли как пчелы к меду. Сперва он нашел на мосту кошелек с деньгами. На эти деньги купил корову, а она оказалась стельной и принесла сразу двух телят. Купленная на эти деньги облигация принесла ему небывалый по тем временам выигрыш. Все эти подробности он рассказал мне сам много лет спустя, когда пришел поклониться бабушкиному дому, не смея близко подойти. Я его окликнула и спросила, кто ему нужен, и тут мы с ним разговорились. А бабушка моя действительно девять лет не брала в рот сладкого. За благополучие этого человека она часами молилась и шептала: «Батюшки мои, матушки, не гневайтесь, души светлые, сердце не стерпело – больно мне жалко было его детей…»

«Я скорблю вместе с вами»
Верить или не верить в Божий промысел и в существование Бога – личное дело каждого. Но сама я уверовала с того времени, как стала осознавать все происходившее вокруг. Каждый день я видела вокруг иконы, мерцавшие лампадки, стоявшую на коленях бабушку, а главное – что именем Божиим излечивались калеки. По-другому просто и быть не могло. Я видела тех, кто приходил в наш дом в неверии, а уходил от нас, возлюбив Бога. Я прекрасно запомнила один случай. К бабушке пришла женщина, которая по своей должности проверяла условия, в которых работали занимавшиеся знахарством. Женщина эта разговаривала в поучительном тоне и в конце сказала насмешливо, что «Бог – это выдумка для полных идиотов и цивилизованный мир давно это понял и будет до конца бороться с этим суеверием».
Бабушка, молчавшая до этих слов, спросила ее: «До конца какого? Ты еще очень молода и не можешь знать, есть Бог или нет, почему же ты берешься об этом судить?» Потом бабушка выдернула из школьной тетради листок бумаги и быстро написала что-то. Она положила листок в конверт, подала его женщине и сказала: «Вскроешь это 22-го числа, через 5 дней». А через неделю к нам снова пришла та женщина. Она плакала. При входе из ее рук выпал бабушкин конверт, который она принесла с собой. Я подобрала его и достала лист, на котором было написано бабушкиным почерком: «Я скорблю вместе с вами. Мне жаль, что сегодня вы потеряли своего мужа. Евдокия».
Проплакавшись, Антонина (так звали чиновницу) спросила мою бабушку: «Как Вы узнали, что он погибнет?» И бабушка ответила: «Бог мне дает видеть то, что не может видеть другой». Антонина снова ее спросила: «А почему же я не могу этого видеть?» Бабушка ответила ровным и тихим голосом: «Да потому, наверное, что весь мой род ни на минуту не сомневался в том, что Господь есть и будет всегда. А впрочем, на все есть воля и милость Божия…»

Бабушкины крестники
Старые люди знают, что если к человеку обратились с просьбой быть названной крестной матерью, то большой грех отказывать в подобной просьбе. Если крестная мать своей рукой раздает 40 платков и 40 милостынь о здравии того, чьей названной матерью она стала, то тогда этот ребенок будет счастлив и проживет долгий век. Я хорошо помню, как одна женщина прислала моей бабушке слезное письмо, где она рассказывала ей о том, что все ее дети не доживают до года, умирают без видимых причин. В письме к бабушке она написала: «Ради Христа, будьте названной крестной матерью моему ребенку, и, может быть, хоть этот ребенок останется жив!»
Конечно, бабушка ответила ей, что принимает это предложение и согласна стать ее ребеночку названной крестной матерью. Да и не смогла бы она ей отказать, потому что когда люди просят ради Христа, то отказывать никак нельзя.
Об одном только бабушка сокрушалась: где достать то, что нужно для долголетия ее названного крестника? Кроме того, на обновки и платки нужно было много денег. Не раз поступали подобные просьбы от разных людей, которых она никогда и не видела. Всем детям, за кого ее просили, она была названной крестной матерью, и так как она считала всех этих детей своими, то до конца жизни не забывала о них молиться и раздавать за их здравие продукты, одежду, в которой в те нелегкие времена была большая нужда. Зато как она радовалась, когда ее названные крестники и крестницы присылали ей подарочки: детские рисунки, вышивки и нехитрые сладости. Как-то я ее спросила: «Не тяжело ли душе быть крестной матерью для стольких детей?» Но бабушка улыбнулась и сказала: «Это такая радость – молиться о своих крестниках. И ты, Наташа, когда тебя кто-нибудь попросит стать крестной матерью, смотри не отказывай, и крестники долго жить будут, а тебе Бог зачтет все твои старания».

Из рассказов и воспоминаний о бабушке Евдокии
Я храню письма, адресованные моей бабушке, собираю рассказы тех людей, которым она помогла своим трудом и молитвами. Не было среди них ни одного равнодушного человека. Все плакали и благодарили судьбу и Бога за то, что в тяжелую минуту жизни через мою милую бабушку им была послана помощь Господа.
«… или сам пристрели, чтобы я не мучилась!»
Рассказ Елены Сергеевны Лепатиной
Моя мама сильно заболела, а потом у нее отнялись ноги. Отец мой был генералом и, конечно же, нашел для мамы самых лучших медиков. Но постепенно надежда вылечиться угасла.
Однажды молочница (мы очень давно знали эту женщину) рассказала нам о своем племяннике. Парень пропадал от пьянки, и его возили лечить к какой-то Евдокии, которая Божьим даром освобождает людей от болезней. Молочница пообещала маме узнать адрес целительницы.
Вечером мама заговорила с отцом о поездке к целительнице. Но папа стал кричать, что это невозможно, мол, если кто узнает об этом, конец его карьере. Но мама сказала ему: «Или ты даешь мне шанс поправиться, или сам пристрели, чтобы я не мучилась!» Отец говорил что-то, а мама плакала и настаивала, что не хочет быть прикованной к постели. В общем, тайно, чтоб никто не знал, маму повезли лечиться к Евдокии Степановой. С ней были ее сестра тетя Галя, мой брат Андрей и я. Не буду рассказывать, с каким трудом мы добирались. Мы прожили у Евдокии почти все лето, и мама оживала на наших глазах. Сперва она начала садиться, затем вставать, а потом и ходить с палочкой. Мы дали отцу телеграмму, и он за нами приехал. Я лично слышала, как он сказал Евдокии: «Хочешь, я куплю тебе новый дом?» «Не нужно, – ответила она, – все равно мне здесь уже не жить. Скоро будет война, так ты лучше послужи Родине как надо. Да смотри, солдатушек береги, зря на смерть не бросай!»
Эту историю рассказала мне Елена Сергеевна, которая через много лет разыскала меня и показала фотографию своего отца, матери и моей бабушки. Прощаясь, они сфотографировались вместе на память.
«Нельзя забывать того, кем мы можем гордиться…»

Рассказ Валентины Савельевны Мухиной
Перед самой войной мы пошли с мамой погадать к Евдокии. Жили мы неподалеку от нее, на соседней улице, и отлично знали, что люди к ней отовсюду едут за помощью. Мама хотела спросить, стоит ли мне выходить замуж за Петра, которого я очень любила и от которого была беременна. Мама о моей беременности ничего не знала, да и срок был маленький.
Впустила нас Евдокиюшка, усадила за стол, мама и спрашивает про Петра. Евдокия смотрит на нее и говорит: «Куда ж теперь деваться, у них ребенок скоро будет». Я заплакала, а мама стала на меня кричать. Евдокия сказала, что тут орать негоже, тут иконы. И ко мне обратилась: «Зайди, девка, ко мне завтра».
На другой день я пришла к Евдокии, а она мне говорит: «Я тебе сейчас расскажу, деточка, всю твою судьбу. Ты выйдешь замуж за Петра. И это единственный мужчина, который у тебя будет. Когда вашей дочери исполнится два года, его освободят от брони и заберут на фронт. Но поезд не дойдет до места назначения, его разбомбят. Петр твой погибнет и даже ни разу не выстрелит. Поедет зря».
Я вышла замуж. Началась война. Петр работал с утра до ночи на оборону. На фронт его пока не брали. Однажды я увидела сон, да такой ужасный, что, едва дождавшись утра, побежала к Евдокии. Она выслушала меня, но толковать сон отказалась. Тогда я ей говорю: «Евдокиюшка, на коленях прошу, сделай так, что, если уж придется ему тяжело умирать, пусть половина тяжести падет на часы моей смерти. Чтобы поровну мы муку поделили. И еще, нельзя ли мне услышать Петин голос в день его смерти?»
Евдокия дала мне воды и говорит: «Выпей ее напополам с мужем, поровну». Мы с Петей потом так и сделали, разлили воду поровну и выпили.
Когда Петра призвали, я стала его уговаривать, чтоб не ездил на фронт. Но мой муж был честным человеком. Сказал, что не сможет так сделать.
А теперь главное. Через три дня я проснулась в два часа ночи от крика. Это был голос мужа, я сразу его узнала, и была в его голосе такая боль, что у меня волосы встали дыбом. «Мама!» – кричал мой милый Петя, умирая. Не зря люди говорят, что перед смертью человек всегда зовет мать. Еще и не рассвело толком, а я уже была у Евдокии. Посмотрев на меня, она сказала: «Деточка моя, крепись, ты вдова». Позже я узнала от соседского парня, который ехал с мужем в одном поезде и остался жив, что именно в тот день и в тот час мой муж погиб. Тогда я и слышала его крик, который меня разбудил.
Замуж я так и не вышла. Дочь моя выросла, стала врачом. Меня утешает мысль, что смерть мужа, мучительная, горькая смерть, могла бы быть вдвое тяжелей, если бы я не взяла на себя половину его боли. Пишу это по просьбе внучки Евдокии – Натальи Ивановны Степановой – и заверяю весь свет, что никогда я не встречала более достойного, доброго, правдивого и святого человека, чем Евдокия. Правильно Наташа делает, что пишет о ней. Нельзя забывать того, кем мы можем гордиться.
«…тебя спасет кошка»

Рассказ Ивана Истомина
Когда я стоял в очереди к матушке Евдокии, стеснялся страшно. Без конца отходил покурить, чтобы только не светиться среди женщин и стариков. Если бы не просьба матери, убежал бы давно. Мама болела и просила съездить к Евдокии за корнями и травами, полечиться хотела.
Когда подошла моя очередь, я вошел и увидел совершенно простую женщину: волосы на прямой пробор, внешность самая обычная и очень усталое лицо. Евдокия, выслушав просьбу моей матери, сказала: «Корни, которые она просит, у меня есть. Но они ей бесполезны. Купи черного барана, сними с него шкуру и дай ее матери прямо с кровью. Пусть она в ту шкуру закутается и пойдет в горячую баню, а в бане читает вот эту молитву, и тогда выздоровеет».
Евдокия быстро написала молитву на бумажке и дала ее мне. Затем сказала: «Тридцатого декабря тебя спасет кошка». «От чего?» – спросил я. «Там узнаешь», – ответила Евдокия.
Мать вылечилась, парясь в бане в шкуре убитого барана. Болезнь, которая мучила ее много лет, отпустила.
Тридцатого декабря, ночью, мы проснулись от вопля кошки. Комната была полна дыма. Дело в том, что жена положила к печке подушку, которую описала наша маленькая дочь, подушка упала на плиту и стала тлеть. Если бы не кошка, мы бы все задохнулись. Я долго после этого не мог прийти в себя, ведь о кошке мне сказала женщина, которая жила совсем в другом городе. Вот и верь выражению: «Нет пророка в своем отечестве». Очень жаль, что мы сами уничтожаем и притесняем необычайно талантливых людей, а ведь наверняка они посланы нам Богом.
«Она старалась быть незаметной»

Рассказ Улиты Потаповой
Познакомилась я с матушкой Евдокией в монастыре. Она каждое лето ездила в монастырь помолиться о всех людях. Человек она была необыкновенный: перевязывала больных, стирала гнойные бинты, отмаливала чужие грехи на коленях. Я сама видела, как завядшие цветы поднимались от ее прикосновения и вновь распускались. Мне она казалась удивительно красивой и доброй. Я слышала, как она пела молитвы, – ангелы, наверное, так поют в раю. В толпе молящихся ее и не видно было, она старалась быть незаметной. Скромность и одухотворенность сочетались в ней как-то по-особому. Но если бы кто-то невзначай увидел ее во время молитвы, то только от одного впечатления (сила духовная какая!) начал бы верить.
«…а больше ничего не надо»

Рассказ Татьяны Васильевны Зуевой
Узнав адрес бабушки Евдокии, я стала собираться к ней по своему делу. И мне очень хотелось ей угодить, что-нибудь подарить на память обо мне. Я перебрала все свои вещи, но ничего подходящего не нашла. От моей мамы оставались новая перина и подушка. Перину, понятное дело, далеко не увезешь, а вот подушку я взяла. Завязала ее в платок, еду и радуюсь. Думала, Евдокия будет довольна, ведь тогда ничего не было, все с трудом доставалось.
Когда я приехала к Евдокии, она мне сказала: «Подушку я твою не возьму, в ней золото лежит, этим золотом ты впоследствии сына своего откупишь от тюрьмы напрасной. Оставь деньги на свечки, а больше ничего не надо. Свечки все равно на твои деньги покупать надо».
Я оставила ей три рубля и ушла. Евдокия все сделала, о чем я ее просила. А просила я за мужа, чтобы он вернулся ко мне и к детям. С мужем мы помирились, и больше я за ним плохого не замечала.
Да, подушку-то я дома распорола и нашла среди пуха кольцо и золотой крест. Не знаю, как они туда попали, видно, мать моего отца спрятала их туда. У моей матери не было золота. Этим золотом я и вправду откупила впоследствии сына от большой беды.
«…там было, как в раю…»

Рассказ Прасковьи Андреевны Тарасовой
Привела меня к матушке Евдокии моя мать. Добирались мы до знахарки долго. Ехали лошадьми, потом паровозом, потом пехом шли, а затем опять ехали. В ту зиму такая стужа была, что дыхание замерзало. Когда мы вошли к ней в дом, там было, как в раю: жарко топилась печь, кругом иконы блестели, у икон горели лампадки.
Матушка Евдокия напоила нас чаем с травами, и меня уложили спать. Засыпая, я слышала, как плакала мама, рассказывая матушке, что у нее туберкулез и распадаются легкие.
Прожили мы полмесяца на квартире у матушкиной соседки. Каждый день мама ходила к Евдокии, и я с ней. Наблюдая со стороны за состоянием мамы, я видела, как она поправляется. Евдокия варила ей пахучие травы и корни, отчитывала ее на иконах, что-то еще делала. Наливаясь здоровьем, моя мама боготворила ее. Все норовила руки поцеловать, а Евдокия не позволяла.
Как-то вечером, когда матушка Евдокия проделала все, что нужно, и мы, по обыкновению, сели пить чай, моя мама спросила ее: «Благостная, не сердись, скажи мне мое будущее, очень тебя прошу».
Евдокия вначале насупилась, видно, не понравилась ей просьбы мамы, но потом смягчилась и стала говорить. При этом ее лицо стало как бы каменным, ни одна мышца не дрогнула – маска, да и только. Глаза смотрели прямо, но как-то мимо нас. Из сказанного я тогда поняла, что мама потеряет в один год и брата, и мужа, когда ей исполнится сорок лет. Проживет шестьдесят два года и умрет от воспаления легких. Сказала также, что я, ее дочь, проживу восемьдесят четыре года, и у меня будет восемь внуков и четверо детей. Сначала я выйду замуж за нищего студента, но тот бросит меня через год, и я вый ду замуж во второй раз. Она говорила еще много, но про то велела никому не рассказывать. Все слова матушки Евдокии сбылись.
«Все сбылось, что она говорила»

Рассказ Ольги В.
Всей своей жизнью я обязана вашей бабушке Евдокии. Был у меня такой невыносимо горький час, что я решила покончить с собой. Я приготовила яд и пошла на кладбище проститься с покойной матерью своей. Сижу на могиле и плачу. Подходит ко мне очень старая женщина, в руках корзина, накрытая платком. Поздоровалась, постояла молча и говорит: «То, что ты удумала, грех великий. Горе твое, конечно, большое. Но нет в этом мире ничего, что бы не прошло бы рано или поздно. Пройдет и твое горе». Положила она на землю палку и продолжила: «Сейчас ты перешагнешь через палку и пойдешь домой. Вся твоя печаль останется по ту сторону палки. У тебя будет еще муж, ребенок и интересная работа. Ты еще будешь счастлива, вот увидишь».
– А почему я должна вам верить, может, это неправда? Кто вы? – спросила я, раздражаясь, что даже здесь, на кладбище, мне нет покоя.
– Меня зовут Евдокия, я раба Божья, – ответила она, – помогаю людям, чем могу. Я всю твою жизнь вижу, но не от дьявола, а от Господа нашего. Перешагни через палку, оставь горе и уходи.
Я заплакала и сказала, что все равно умру, яд у меня уже готов, и я все решила.
– А маме твоей ты поверила бы?
– Да, ей поверила бы, но ее нет больше. Прошу вас, отойдите от меня, оставьте меня в покое, дайте мне проститься с матерью, – сказала я, а потом, не зная почему, приняла из ее рук воду и выпила ее.
То, что произошло дальше, невозможно передать никакими словами, но все же я попытаюсь объяснить свои ощущения, которые не забыла до сих пор. Назвать это сном нельзя, так как я уверена, что в тот момент не спала. Но и явью назвать не могу – сочтут ведь, что это бред сумасшедшего.
Воздух вокруг меня начал колебаться, как от раскаленного асфальта, что обычно бывает в сильную жару. Но при этом стало зябко, как будто резко понизилась температура. Я сидела на лавочке около маминой могилы, и вдруг передо мной возникло некое подобие густого облака. Оно сжималось и разжималось. Постепенно стали проступать очертания человеческой фигуры, и я разглядела маму. Эмоций у меня не было. Я была как-то странно спокойна для такого случая. Словно я находилась в трансе или же под гипнозом. Рука Евдокии лежала у меня на правом плече. Сама она стояла у меня за спиной. По мере того как из облака все четче вырисовывался образ моей мамы, ее рука сильней сдавливала мое плечо.
Сказать, что мамин силуэт стоял на одном месте, нельзя: он едва заметно парил в воздухе. Потом раздался голос. В нем было столько нежности, столько материнской любви! Так можно говорить, только зная, что свидание это – единственное и желанное до невозможности. Свидание матери и ребенка, которые должны разлучиться навсегда.
– Оленька, деточка моя милая, заклинаю тебя, живи! Не погуби своей души, Оленька!..
Я, так мне кажется, всем телом рванулась навстречу моей маме, к голубке моей ненаглядной. Но я не сдвинулась с места и не пошевелилась, потому что рука Евдокии стерегла меня. От необъяснимой ее силы я даже не пошевелилась. Да, видно, и нельзя было этого делать.
Потом все исчезло. Когда я пришла в себя, мама по-прежнему смотрела на меня с фотографии. По цветку на могиле ползла божья коровка. Щебет птиц и легкое дуновение теплого ветра. Душа моя ликовала. Господи, думала я, какую поддержку оказал Ты мне, чтобы я не погубила свою душу. Слезы лились из моих глаз. Я повернулась к Евдокии. На ней не было лица. Она была серо-белая, как будто только что выплеснула всю свою кровь и энергию. Я не нашла слов благодарности. Да и какими словами можно отблагодарить за возвращение жизни, за встречу с матерью, которую не видела долгие, долгие годы.
Я перешагнула через палку, которую положила на землю Евдокия, и пошла к выходу, но, не выдержав, оглянулась. Евдокия стояла, облокотившись о мамину оградку, и смотрела мне вслед. Губы ее едва шевелились. «Господи, да как же я ухожу вот так, ничего ей не сказав», – ужаснулась я.
– За кого мне молить Бога? – спросила я и услышала: – Степановы мы по роду нашему. В миру я Евдокия. Иди с Богом, Ольга, и не греши.
Больше я ее никогда не видела. Все сбылось, что она говорила. Я занимаю хорошую должность. У меня есть семья. С ужасом думаю, что не было бы моих любимых детей, если бы я тогда наложила на себя руки. Я очень долго искала ее и поняла, что речь идет о вашей бабушке, Наталья Ивановна, только тогда, когда познакомилась с вашими книгами. Как хорошо, что наш род не прервался по воле Божьей. Уверена, что Господь дает таких, как вы и ваша бабушка, для того, чтобы у черты гибели нам могли протянуть руку помощи и спасения.
«…быстрей поезжай домой…»

Из письма М. З. Сусловой
Приехала я к Вашей бабушке по приворотным делам. Заняла очередь, стою. Смотрю, вышла Евдокия на крыльцо, постояла, оглядывая всех из-под руки, и вдруг меня пальцем поманила. Я подошла, а она мне говорит: «Доченька, быстрей поезжай домой, твой дом грабят».
Когда я приехала, и правда, в доме воры побывали. Замок сломан, все перевернуто вверх дном, но ничего не унесли. У двери узел с добром. Воры собрали все самое лучшее, но не унесли. Я думаю, что Евдокия, бабушка Ваша, их остановила.
«…от Вашей, Богом данной чудесницы»

Из письма А. И. Гетман
Уважаемая Наталья Ивановна, у меня есть Ваши книги, из них я узнала, что Вы пишете о своей бабушке. Дело в том, что у меня есть материал для Вашей книги. Ведь к Вашей бабушке когда-то приезжали моя бабушка и мама. Бабушка была больна, а мама ее сопровождала. Забегая вперед, скажу, что бабушку мою все-таки поставили на ноги, хотя все врачи от нее в то время отказывались. Но интересен вот какой факт: когда они были у Вас, пользуясь этим случаем, моя мама пожаловалась Вашей бабушке, что ей абсолютно ни в чем не везет, как в личной жизни, так и на работе. В то время моя мама работала продавщицей московского магазина, и ей приходилось каждый месяц платить недостачу, хотя она абсолютно ничего не брала, ни денег, ни продуктов. Она говорила Евдокии, что хочет уйти из магазина, но только не знает, куда ей податься, ведь училась-то она на продавца. Ваша бабушка выслушала мою маму и сказала: «Никуда ты из магазина не уйдешь, скоро в вашем магазине будут судебные дела. Посадят трех людей за хищения, а ты проработаешь в этом магазине еще не один десяток лет, будешь директором, а вот замуж выйдешь за чиновника
и только под сорок лет». Все, что она тогда сказала моей маме, сбылось. Проработала она продавцом, потом завотделом, потом заведующей, а после стала директором. В тридцать семь лет она вышла замуж за папу, он по тому времени занимал очень серьезный пост. Потом родилась я. В общем, все, все сбылось. Мамы уже нет, и я хочу сказать Вам о том, как она уважала и любила Вашу бабушку. Ей всегда помогали ее молитвы, которые она привезла в Москву от Вашей, Богом данной чудесницы Евдокии.
Низкий Вам поклон и светлая ей память. Я очень надеюсь, что и мое воспоминание попадет в Вашу замечательную книгу!»

Рассказ монахов
Из письма:
«Было это давно, еще до войны. Мы с братом Семеном ездили по свечным делам. В поезде познакомились с женщиной, она возвращалась от какой-то Евдокии Степановой. Мы наслушались таких удивительных историй, что решили зайти к Евдокии, благо дела наши были в том же месте, где она жила. Адрес нам женщина дала.
Отстояв очередь, мы попали к ней в дом. И вот что странно, мне сразу показалось, что стал маленький-маленький, ростом с табуретку, наверное. Такое же ощущение было и у моего брата Семена, как он мне позже сказал.
Евдокия заговорила тихим, но строгим голосом: “Негоже время тратить на любопытство, – сказала она, – время молиться, а не блукать”.
Велела передать игумену, что война скоро будет, но съезжать из монастыря никуда не нужно, так как он уцелеет. Сказала, что у брата Семена много грешных мыслей и что он должен молитвами отгонять их прочь. Еще она выполнила нашу просьбу и сказала, кто сколько проживет.
– Ты, Филарет, доживешь до семидесяти пяти лет, а ты, Семен, умрешь на третий день после окончания войны от тифа.
Все так и было. Семен заболел тифом и умер 12 мая 1945 года. Но это было позже. А тогда, едва мы отошли от дома Евдокии, стали спорить, врет она или вправду прозорливая. Семен говорил: “Поди, наслушалась слухов о войне, вот и вещает”. Я же ей почему-то поверил. Мне потом часто снилась эта комната с иконами и вышивками и глаза Евдокии, умные и строгие, как на иконе.
Прости меня, Господи. Я верю, что она была послана Тобой в помощь людям. Да, вот еще что: когда Семен заболел тифом, то сказал: “Ну все, скоро умру. Правду, видно, сказала Евдокия”».
Бабушка учила меня не только травным и заговорным делам, но и уму-разуму, наставляя и приводя всяческие примеры. За все время учения я услышала от нее множество чудесных и, на первый взгляд, даже невозможных случаев, которые происходили при ней или до нее. Но и эти удивительные случаи она пересказывала не ради моей потехи, а для пользы учения, потому что к каждому такому рассказу она тут же давала мне необходимые под них обереги, молитвы, шепотки и заклинания, говоря при этом: «У судьбы дорожек много, вдруг у кого такое же случится, а ты будешь знать, как помочь в этой ситуации!» Я решила рассказать вам, мои дорогие, то, что рассказывала мне моя бабушка, а также научу вас тому, как можно обойти эти страсти, сохранив при этом свою жизнь и здоровье!

Как колдун батюшке в церкви глаза отводил
Эту историю, даже при большом желании, я бы никогда не смогла позабыть. За несколько дней до Святого праздника, под субботу, к нам пожаловала Астафья Агаповна. Всякий раз с ее приездом наш дом наполнялся изумительным запахом ванильной стряпни. Стряпать Астафьюшка умела отменно. Я по-детски радовалась вкусностям, которыми меня баловала бабушкина подруга. Вот и в этот раз Астафья Агаповна подала мне корзинку, накрытую вышитой салфеткой.
Я заглянула под нее и увидела румяные ватрушки с домашним повидлом. Верх ватрушки был осыпан дроблеными орешками и сахаром с ванилью. Ласково кивнув мне, гостья прошла в бабушкину комнату. Проглотив ватрушку, я неслышно проскользнула в угол, присев на свое законное место на сундуке. Не приметив бабушкиного знака уйти, я стала слушать их разговор. То, что я без спроса вошла, не было своеволием – по давно заведенному правилу моей обязанностью было присутствовать при всех делах моей бабушки. Суть моего присутствия была в том, чтоб я могла видеть и слышать больных, их жалобы и все советы, и любую, какую бы то ни было, помощь моей бабушки. Я наблюдала, как она промывает, мажет и перевязывает раны, как рассказывает, сколько и когда нужно пить бальзамов и взваров, изготовленных ее руками. Я видела, как она чертит над больным местом ножом, зажигает свечи, читая заговоры и молитвы. Я должна была примечать изменения состояния больных, воочию убеждаясь, как помогает всякая молитва. Если же по какой-то причине травка или корни не подходили больному, бабушка готовила другое лечебное средство. Иногда это была просто святая вода, которую она еще засветло, до прихода больных, заговаривала на первых лучах солнца.
Мне нравилось видеть, как с каждым новым посещением изменяется и лицо, и разговор больного человека в лучшую сторону. Человек преображался, переставая охать, стонать и плакать. Вместо землистого лица появлялся здоровый румянец, и сам выздоравливающий радовался своему новому состоянию, шутил и без конца благодарил Бога и бабушку. Я гордилась своей бабушкой и страстно желала быть на нее похожей! Но бывали случаи, когда по какой-то, известной только бабушке причине, она меня отсылала, не давая мне присутствовать при приеме. Я вставала и уходила, понимая, что это так и нужно. В этот раз я была оставлена на своем сундуке и жадно слушала то, что почти с первых же слов захватило все мое детское внимание. Поскольку с малых лет я была при бабушке, мне было понятно все, о чем говорила Астафья Агаповна.
По мере того как она углублялась в свой рассказ, я все больше вглядывалась в лицо своей бабушки. Надо сказать то, как умела она слушать людей, было само по себе нечто поразительное. Ни один мускул, ни бровь, ни линия губ, ни само ее тело не двигались. Она растворялась в том, о чем говорили ей люди. Не знающие ее близко могли бы подумать, что она ушла в себя, но я-то знала, что она не только слышит, но и видит то, о чем ей говорил рассказчик. В зависимости от услышанного и увиденного ее глаза менялись. Они темнели, ее зрачки становились огромными настолько, что казалось, цвет глаз исчезал и оставался один черный зрачок. Глаза ее влажнели, будто из них были готовы излиться слезы.
Но тут же, секундой спустя, глаза возвращались в прежнее состояние.
Я видела эти глаза тысячи и тысячи раз и всякий раз удивлялась, а порой и пугалась их изменению. Если она чем-то была недовольна, по ее непроницаемому лицу пробегала тень. Если она радовалась, лицо не двигалось, но светлело до такой степени, как будто кто-то подсвечивает его изнутри. С годами, когда я обучилась тому, чему она меня учила, я стала понимать ее состояние. А тогда, в тот далекий вечер, я следила за ее темнеющими глазами и пыталась предугадать, как она поступит с тем человеком, о котором ей говорила Агаповна.
Надо сказать, что Астафьюшка была хорошей травницей и кое-чему была обучена. Это теперь можно купить в аптеках всякого разнотравья, а тогда за травой бегали к знахарю или травнице. Травница отличается от мастера тем, что все ее знание состоит в травах и корнях. Травники редко лечат заговорами и молитвами. Они вовремя и как нужно соберут и запасут разнотравье, заранее принимая заказы от больных и мастеровых, у которых нет времени на сборы трав. Травники знакомы со многими знахарями, колдунами и мастеровыми. Их ценят и уважают, ведь без хорошего травника – никуда. Вот такой знатной травницей была наша Астафьюшка, царствие ей ныне небесное.
Надо ли говорить, что травники в курсе многих дел, их новостям можно доверять, ведь новости эти у них от мастеровых, которые приезжают к ним за лесным и полевым лекарством. Так вот, одну из таких новостей Астафья принесла моей бабушке.
Приходил к ней колдун, который много похвалялся своим умением и просил у Астафьи трилистник, волчью сныть и ведьмины глаза. Травы эти редкие, но у нее они были. Астафья сказала Федоту (так звали заезжего колдуна), что трилистник и волчья сныть, да и ведьмины глаза, конечно же, есть, но только брала она эти травки для Степановой Евдокии, и поскольку все это уже обещано, то и дать она Федоту их никак не может.
Услышав отказ, Федот стал просить Астафью уступить ему все три травы за выгодную цену, мол, все у него есть для задуманного дела: и зубы черной крысы, и лапки ворона, и жабий череп и даже свеча, сделанная из сала умершего младенца. В общем, он просил, а она ни в какую, уж больно дорожила она дружбой с Евдокией и не хотела быть перед нею брехуньей. Тогда мужик стал надсмехаться над родом Степановых. Он говорил, что если кто брехуны, так это сами Степановы и что их роду далеко до рода Коврижных. «Я если захочу, как прутик хребет Евдохе сломаю и на коленки у сортира поставлю сторожить свое говно. А если она такая царица, то пущай найдет меня и плясать заставит, не то я сам ее вприсядку пущу посреди храма». Федот достал кошель и сказал: «Если денег мало, то пойдем, я еще дам денег». Но и тогда, после этих слов, травница не отдала ему бабушкину траву. И вот, последнее, что Астафья помнит, это то, как колдун дунул ей прямо в лицо, а к вечеру она пришла в себя и обнаружила пропажу трав и корней.
На этих словах бабушкина подруга стала тереть глаза платком, но я не смотрела на плачущую Астафью, я глядела на свою бабушку. Лицо ее то серело, то бледнело. Зрачки глаз стали такими большими, что они полностью скрыли радужку глаз. В комнате стало пронзительно тихо. Я увидела, как бабушкины пальцы стали едва подрагивать, а затем стали дробно стучать по столу, медленно передвигаясь, будто она что-то искала на льняной скатерти. «Я вижу его! – сказала она. – Он остановился в Сосновке, это дом с краю. Он квартирует у одного мужика. Сейчас он ест рыбу». Тут бабушка медленно вытянула руки и зашептала:
На восточной стороне поле,
Позади поля синее море,
В море синем златырь-камень,
Златырь-камень мохом оброс,
Подводной травой зарос.
Под тем камнем живет щука-мать.
Велю тебе щука-мать раба Федота взять,
Зубами его хватать, кости в горло его втыкать.
Не дай ему, рыба-мать, глотать,
Дышать, вдыхать, выдыхать, жить, быть, умирать,
А дай ему от твоей острой кости страдать.
Запрещаю тебе, рыба-мать,
С кости острой Федота спускать,
Коли его, держи, до моего слова не отпусти.
Ключ, замок, язык.
Аминь. Аминь. Аминь.
Потом она медленно поднялась и сказала Астафье: «Езжай, разлюбезная моя подруга, к Федоту, он сейчас мучается, рыбкой подавился. Приди и скажи ему: та, которую ты обещаешь пустить в церкви вприсядку, будет ждать тебя в церкви. Сможешь пустить меня в пляс, сама передам тебе корону и всех знатких сама же оповещу духом своим, что ты отныне над Евдокией головой будешь. Траву у него не проси, даст Бог, потом сам принесет. Скажи ему, пусть он постарается меня увидеть, если род Коврижных так силен, пусть эту силу покажет! Придешь, подай ему эту осиновую лучину, скажи, пусть он ее зажмет зубами, тогда кость сама из горла отойдет!»
Я с нетерпением ждала возвращения Астафьи, мыкаясь у окна. К бабушке я не входила, понимая, что сейчас ей не до меня, наверняка с духом своей матери совет держит. Когда Астафья вернулась, то рассказала, что Федот даже не удивился ее приходу, до того измучился застрявшей рыбьей костью. Астафья подала ему осиновую лучину, и, когда он освободился от косточки, она передала ему слово в слово бабушкин наказ. Я, глядя на то, как они собираются, думала, что вряд ли они меня возьмут в храм. Но бабушка сказала: «Нет, душа моя, пойдешь с нами. Род Степановых не только мой, но и твой тоже. И я слов таких простить о своих никак не могу, да и не должна». Когда мы пришли в храм, служба уже шла. Ага-фья, осмотревшись, сказала: «Не вижу его что-то, не придет, наверное». «Нет, – сказала бабушка, – он здесь, стоит спиной к алтарю, прямо перед носом батюшки, и никто его не видит, силен однако».
«Я хочу его видеть, я хочу его видеть», – зашептала я, дергая бабушку за рукав. Она наклонилась к моему лицу и твердым голосом тихо сказала: «Видеть будешь все и запомни все, что увидишь. Стой и молчи, ни шагу из церкви и ни звука, а то помешаешь, не забывай, что я тебе говорила, ты моя кровь и можешь мне все перебить». Потом она дотронулась до моего лба, и я увидела бородатого мужика. Он действительно стоял лицом к выходу и спиной к алтарю. Священник читал, и люди, стоя вокруг него, молились. Как всегда, горели свечи и лампады, подпевал церковный хор, но я понимала, что в храме происходит никем не видимая борьба. Дед был огромен, с рыжей лохматой бородою. Он показывал бабушке фигу и лицо его дергалось в гримасе. О приемах оморочки мне было известно. Люди могут не видеть опасности и идти прямо на нее. Или видеть вместо змеи палку, вместо палки – змею. Способов много, и все они разные. Но этот способ был продемонстрирован прямо в церкви, во время службы, перед лицом священника, читающего молитвы. Глянув на Астафью, я поняла, что она, как и все, ничего не видит. Людей было немного, но ведь глаз было много. Но только эти глаза колдун от себя отвел!
Бабушка вступила навстречу Федоту, и он подступил к ней. Я стояла, и мне было жутко от страшных гримас бородатого деда. Он корчился и как бы пытался присесть, но будто спохватывался и выпрямлялся. Это могло бы выглядеть смешно, если бы я не знала того, что на самом деле происходит между этими двумя мастерами. На какое-то мгновение я прикрыла глаза. Когда я подняла веки, то увидела, что Федот ползком передвигается к двери. Бабушка шла за ним очень медленно, так же медленно, как он полз по каменному полу храма. Когда она проходила мимо меня, я увидела, что из ее закушенной губы стекает струйка крови. Лицо ее было беломраморное и настолько уставшее, каким оно бывает в самые тяжелые дни ее работы. Я двинулась следом за бабушкой на улицу. Каково же было мое удивление, когда я увидела, как дед Федот пляшет вприсядку во дворе церкви. Видно, бабушка, любя Бога и чтя церковь, не захотела, чтоб он прыгал в храме, но на улице не сдержалась и проучила своего обидчика. Позже я узнала, что Федот испросил через Астафьюшку у бабушки прощение и вернул ей все ее травы. Прошли десятки лет с того дня, но я до сих пор ясно вижу, как бородатый здоровый мужик наяривает вприсядку посреди церковного двора.

Дочь священника
За две недели до Рождества к нам в дверь постучал священнослужитель. Бабушка провела его в комнату, и уже вскоре на столе была свежая скатерть и картошечка с соленьями. Был Рождественский пост, но моя бабушка и в пост готовила необыкновенно вкусно. Яблоки она фаршировала брусникой и мочила их в кадушке со смородиновым листом, душицей и только ей известными корешками. Яблочки были такими прозрачными, что через их кожицу можно было видеть брусничку. Рыжики, опята и груздочки были такими красивыми, хоть пиши с них картину. Но отец Павел (так звали нашего гостя) едва притронулся к еде. Бабушка не уговаривала его, она знала, что если у человека беда, то и кусок в горло не полезет. Наконец они пошли в бабушкину комнату, где она обычно выслушивала и смотрела больных. Батюшка перекрестился на иконы и заплакал, но почти сразу же взял себя в руки, извинился за свою слабость и сказал: «Приехал я к вам как к провидице, потому что я лично сам видел людей, которых вы смогли вылечить и которые до приезда к вам обращались куда только могли. Отчитывал и я этих страдальцев, но, увы, Бог меня не услышал. Видимо, Господь питает особую любовь к вашей праведной душе, если Он посылает свою милость больным людям через ваши к нему молитвы. Я хотел бы рассказать вам о своем горе, но вот рядом отроковица, я и не знаю, нужно ли, чтобы она слышала мой рассказ».
И он посмотрел на меня. Бабушка тоже оглянулась на сундук, на котором я замерла в ожидании ее решения. «Прости меня, отец Павел, но этот ребенок в будущем продолжит мое дело. Я возлагаю на нее свое чаяние, всю свою надежду как на наследницу нашего рода, и, поверьте мне на слово, в этой комнате она видит и слышит многое, а иначе мне ее не выучить. Будьте покойны, она не станет перебивать вас или хоть как-то вмешиваться в наш с вами разговор. Просто не обращайте на нее внимания».
Отец Павел кивнул и, немного помолчав, начал рассказывать: «В нашей семье великое горе, которое я много лет скрываю даже от своих родных. Моя дочь Феня носит по крещению имя Феодосия, что, как вы знаете, означает “Богом данная”. Назвали мы ее так потому, что родилась она второго апреля. Ребенок этот был для нас с матушкой долгожданный, и родила ее моя жена в сорок пять лет. Роды были ужасно тяжелыми, и жена мучилась целых пять дней. Видя ее страдания, я уже был уверен, что она не разродится, не выдержит и умрет. Так же, видно, думала и моя жена. Она попросила меня причаститься и сказала мне: “Я перед тобой грешна в том, что не рассказала то, что теперь расскажу, потому что я чувствую, что не выживу. Мои родные и я очень хотели нашего с тобой брака. Родные – потому что желали мне безбедной жизни, а я – потому что искренне любила тебя. Только поэтому мы скрыли грех, о котором я тебе расскажу». И жена моя рассказала мне о том, что ее родители – родные брат и сестра и что за их брак они прокляты своим дедом. Дед проклял их, сказав, что брак этот от дьявола и что все их последующие отпрыски будут исчадиями ада. Я выслушал жену и, видя, что она и так не в себе от измучившей ее боли, успокоил ее словами, что Бог милостив и всем все простит. Примерно через час жена разродилась девочкой, а еще через месяц полностью пришла в себя. Думаю, что она пожалела о том, что рассказала мне о своей семье, потому что характер ее изменился. Она постоянно плакала, и в конце концов я, не выдержав, сказал ей, чтоб она успокоилась и больше не думала о проклятье и о грехе своих родителей. Я сказал ей, что очень ее люблю и ее вины в поступке родителей нет.
Шло время, дочь наша подрастала. И я стал замечать за ней одну странность. Она, находясь одна в комнате, разговаривала с кем-то. Я пытался поговорить с Феней, спрашивал ее, с кем она говорит, но дочь отвечала, что просто играет. Когда Феодоре исполнилось шестнадцать лет, я решил ей сделать подарок. Подойдя к ее двери, я услышал, как она что-то говорит. Открыв дверь, я увидел, что Феня не просто разговаривает, но при этом жестикулирует так, как обычно делают люди при собеседнике, но ведь в комнате не было никого!
Увидев меня, дочь выказала свое неудовольствие, что я вошел к ней без стука. “Я стучал, – сказал я, – но ты опять с кем-то говоришь. Ты уже не ребенок, тебе уже шестнадцать лет, в твоем возрасте девушка уже думает о своем избраннике”. И тут мне моя дочь сказала, что уже выбрала себе жениха. Услышав это, я по наивности решил, что она имеет в виду то, что она никогда не выйдет замуж, как поступают невесты Христовы, ведь она воспитывалась в семье священника, и стал ее хвалить, но я не успел договорить своей мысли, как Феодора подскочила к иконе и плюнула на нее! После этого она упала и забилась в страшных конвульсиях. Бог ли ее наказал, или случились припадки, я не знаю. Прибежала жена, и мы стали держать ее за руки и за ноги.
С этих пор я не узнавал своей дочери. Она не переносила молитву, которую я обычно читал перед вкушением пищи, и поэтому не садилась с нами вместе за один стол. Из комнаты она вынесла все иконы и даже крест. Раз в неделю она плевала на иконы, и у нее тут же начинались припадки. Она выкрикивала хулу и говорила, что мы ей ненавистны. Когда однажды мы решились с ней поговорить и стали приводить доводы, что раз уж мы служим Отцу небесному, значит, и наша дщерь должна быть любящей Бога. И тут она сказала: “Вам ли говорить о своей праведности, ведь ты, отец, женился на плоде прелюбодеяния брата и сестры”.
Ее слова были подобны удару грома, ведь никогда и никто не мог знать о исповеди моей жены, так как дочь наша была в то время еще в чреве своей матери, а я ни с кем об этом не говорил. Да и не мог бы я этим поделиться ни с кем, ведь я в сане священнослужителя. Но вот что еще поразило нас с женой: голос, которым говорила наша дочь о кровосмешении брата и сестры, был не ее, это был бас мужчины, хриплый, громкий и безобразный. Я повысил на дочь голос и стал ей грозить наказанием, но она расхохоталась и заявила: “Если вы не оставите меня в покое, я буду раздеваться догола и входить в церковь во время службы. Я перебью в церкви все и опозорю вас. И тогда, отец, тебя лишат твоего сана”.
Мы отступились от нее, но если бы вы знали, что она вытворяет и как мучает нас. Помогите моей дочери, попробуйте очистить ее тело от бесов, и я тогда буду всю жизнь о вас молиться».
Священник снова заплакал, а бабушка сказала: «Я дам одежду и воду для Фени. Одев эту одежду, она не будет сопротивляться, и тогда нужно привезти ее ко мне. Пока будете ехать, давайте ей заговоренную воду, а как приедете, я попробую вызволить ее от сатаны».
Отец Павел уехал, взяв с собой одежду для Фени и заговоренную святую воду. К их приезду бабушка готовилась основательно. По ее просьбе дед Архип изготовил большой осиновый крест. Она срочно позвала в подмогу двух знатких мастериц, и я видела, как они ночью втроем подметали пол. Затем они собрали все, что намели, и стали варить в чугунке на печи. Бабушка бросила туда двенадцать разных корней, собранных на Иванов день и, когда в чугунке вода забурлила, стала читать так:
Явь есть текущее, жизнь отойдет, смерть придет.
Для светлого отца добро,
А для темного отца зло принесет,
Господь смотрит на нас, жалеет,
Перед ним всякое зло каменеет.
Правь неведомо устроена Даждьбогом,
А по ней, словно пряжа, течет Явь,
Та создает жизнь нашу, когда Явь отойдет,
И смерть придет, и возьмет
По образу своему и подобию,
По Его воле рождаются, судьбой награждаются.
В тело, подобное Ему, темные силы вселяются,
Сживаются, срастаются,
Отцом темным на темное благословляются.
Еда эта тому, кто от темного отца пришел
И в тело по Его образу и подобию вошел.
Рот откроется, язык возьмет,
Горло проглотит, кишка проведет,
Слуга отца темного из тела вместе с говном уйдет.
На ныне, на вечно и на бесконечно.
Во имя Отца и Сына и Святого Духа.
Ныне, присно и во веки веков.
Аминь.
Подошло назначенное бабушкой время, и я снова увидела отца Павла. Выглядел он ужасно. Он еще больше похудел, подурнел и совсем состарился. Видимо, переживания за дочь его совсем доконали, но зато меня поразила Феодора. От ее лица трудно было оторвать глаз. Это была неописуемой красоты девушка. Лицо у нее было ангельское, но она будто бы пребывала в глубокой дреме. Я знала, что это действие успокойной молитвы, которую обычно мастера используют для лечения буйных и сумасшедших людей.
С вечера бабушка отправила отца Павла на постой к людям, чтобы он не мог присутствовать при изгнании дьявольской силы из его дочери. Меня бабушка тоже не подпустила к работе, сказав, что еще не время. Позже она рассказала мне, что Феню положили на осиновый крест и отчитывали ее на три голоса. Заговоренную воду скормили (вылили) у кладбища в три часа ночи. Уезжала Феня здоровой. Отец Павел до самой своей кончины часто писал моей бабушке, и все его письма я храню.
Смерть седьмого ребенка
Женщину эту звали Марья, я хорошо помню ее темно-синий сарафан и белые, как лен, волосы. Рассказывая о своей беде, она не плакала, и только по ее безумным глазам можно было понять, как она страдает. Все ее дети умирали, не дожив до двух лет, и, когда она родила седьмого ребенка, муж сказал Марье: «Если и этот ребенок умрет, я тебя прогоню. Мне нужен наследник, сын, а у тебя, видимо, проклятое чрево». Марья не помнит, чтобы ее кто-нибудь проклинал, но ее дети, действительно, умирали за два, за три месяца до своего двухлетия.
Прослышав о моей бабушке, женщина отпросилась у мужа и приехала к нам. Уложив ее спать, бабушка позвала меня в свою комнату и стала рассуждать. Она всегда рассуждала вслух, так, чтобы я могла слышать все ее мысли и решения. Понизив голос, она сказала: «И этого ребенка она может потерять, тут нужна трава нечуй-ветер, но взять ее следует из-под ног слепой, я этого не делала, но меня этому матушка учила. Завтра же поутру отправлю Глафиру за незрячей. Бог даст, все получится, ведь если Марья дитя свое потеряет, то в аккурат умом повредится». Подперев щеку рукой, бабушка глубоко задумалась, а за перегородкой тяжело ворочалась во сне и стонала Марья. Утром следующего дня Глаша, бабушкина помощница, привезла к нам слепенькую.
«Аня! – сказала ей бабушка. – Я могу помочь одной горемыке отвести от ее дитя смерть. Но для этого мне нужно, чтобы ты прошлась босой по траве. Я буду читать молитву, а ты иди. Ты поранишь ногу, и я возьму из-под твоей окровавленной ноги то, что остановит гибель Марь иного рода. Ты, конечно же, можешь отказаться, но до двухлетия ребенка осталось мало времени, а мне еще будет нужно успеть отвести годовые помины, так что, голубка, тебе решать».
Анна согласилась, и мы поехали за травой нечуй-ветер. Вез нас дед Архип. Когда мы приехали, уже смеркалось, но бабушка знала, где растет эта трава. Архип же остался сидеть на телеге, а мы с бабушкой взяли Анну за руки и пошли к нужному месту. Наконец мы дошли, Аня сняла обувку и пошла по траве. Она ходила по кругу в том самом месте, где ее поставила моя бабушка. Я стояла рядом и слышала, как бабушка читает заговорные слова:
Во имя Отца и Сына и Святого Духа.
Господь услышит молитву мою,
Пошлет мне в подмогу святую свиту свою.
Ой вы, святые великие чудотворцы,
Мученицы и Святые Отцы,
Нифонт и Мароф, Киприян, Иустиния,
Конон Исаврийский, Дмитрий Ростовский,
Богу о гибнущей душе молитесь,
Ангелы, архангелы спуститесь,
Господу Богу от меня, рабы Евдокии, поклонитесь.
Господь Бог из под пяты своей землю брал,
На четыре стороны света ее бросал,
Свое Божье слово ученикам отдавал,
Идите на все четыре стороны света – ступайте,
Кто просит ради имени моего – помогайте,
От Бога святые чудотворцы,
Преподобные отцы и мученики,
Есть темные духи, они рыщут, летают,
Раньше времени души забирают.
Вы их найдите, вы им запретите,
В нечуй-ветер войдите,
Тело и душу младенца Матвея укрепите,
Пусть он до глубокой старости живет
И раньше Божьего века не умрет.
Во имя Отца и Сына и Святого Духа.
Ныне, присно и во веки веков.
Аминь.
Анна топталась по траве, покалывая ноги об камушки и сучья, а бабушка читала и читала эту молитву. Наконец она взяла из-под ноги слепой женщины траву, на которой была Анина кровь, и мы молча поехали к дому.
Дома она подсушила траву в духовке, специально растопив для этого печь. Уже утром Марья, взяв траву, поехала к своему ребенку. Ей было велено купать дитя вместе с этой травой. А через много лет к нам приехала в гости женщина с парнишкой. Это были Марья и ее сын Матвей.
Просьба дьякона
Однажды пришел к бабушке дьякон и с порога говорит: «Не знаю, грех ли, но я за помощью, у меня мать помирает. От прихожан наших слышал я не раз, что вы исцеляете даже тех, кто при смерти. Только не уверен я, могу ли просить за свою мать или должен покориться тому, что есть…»
Евдокия сказала в ответ: «Какой же грех помогать больному? Добрый хозяин и скотину лечит, помогает ей, чтобы не страдала. Кому станет легче, если мать твоя до конца дней своих хворать будет? Господь жалеет всех нас, а потому дает не только хлеб и воду, но и помощь целительную через верных слуг своих посылает. Да ты и сам знаешь, сколько на земле нашей многострадальной святых целителей было. Многих из них при жизни высмеивали, притесняли и убивали. А потом вразумленная Господом церковь причисляла их к лику святых. Внуки и правнуки тех, кто изгонял святых целителей из храмов, молятся теперь на иконы, где изображены сии страдальцы. А уж память о них и вовсе бессмертна. Я всей душой люблю Господа нашего и отлично знаю, что, если бы не желание Его, не смогла бы я вам помогать. Иди домой, мать твоя еще двадцать лет жить будет».
Под Рождество пришел дьякон с подарком от своей матери, которая велела поблагодарить бабушку за то, что она отмолила ее от смерти. Дьякон сказал, что уже на второй день матери стало легче, а через неделю она уже ходила.
Филин на церковном кресте
Я подметала двор, когда в калитку вошла высокая, худая женщина. Это была матушка Устинья, жена нашего местного священника отца Леонтия. Проходя мимо меня, она кивнула головой, повязанной красивым, ажурным платком и прямиком направилась к двери. Мне было любопытно узнать, что могло случиться в доме отца Леонтия, и я, отбросив веник, понеслась следом за попадьей.
Матушка Устинья, развязывая узелок и выкладывая на стол бублики и яички, говорила: «Пришла я, Евдокиюшка, вот почему. Вчера я сама видела, как на крест нашего храма сел филин. Прихожанки, которые были во дворе, все заохали и в один голос стали твердить, что хуже этой приметы для священнослужителя не бывает, что это к гробу того, кто служит в этой церкви. Вот я и хочу спросить, правда ли это и можно ли как-то подсобить отцу Леонтию».
Выслушав попадью, бабушка подтвердила, что, действительно, есть примета, что если филин усядется на крышу храма, то вскоре должен будет умереть тот, кто по сану старший в этой церкви.
Видя слезы попадьи, бабушка утешила ее обещанием, что она три утренние зори будет отчитывать отца Леонтия от внезапной смерти. И она действительно его отчитала.
Для того чтобы и вы знали эту отчитку, я сейчас ее напишу:
Во имя Отца и Сына и Святого Духа.
Первым разом, добрым часом,
Святым Спасом,
Я прошу, не я помогаю,
Я молюсь, не я благословляю,
Сам Бог мне помогает,
Богородица благословляет.
За семь днесь Бог создал мир,
На седьмой части света
Есть семь морей,
На седьмом острове есть семь церквей,
Из семи церквей пять церквей для Святых людей,
А в двух церквях лежат в гробах Адам и Ева.
Спят они и не зрят, не слышат, не видят.
Никто этих двух мертвецов не обидит.
Не слышат они пения церковного,
Звона церковного, колокольного.
Так бы и раб Леонтий с рабой Устиньей
В доме своем гроба не видали,
Кутьи поминальной не едали,
Гробов на погост не отправляли.
Слово мое крепкое, дело мое лепкое.
Что я подумала – Бог знает,
Каждое слово мое благословляет.
Что не сказала, Бог за меня сказал,
Ангелу смерти наказал
О рабе Леонтии позабыть,
Жить ему, быть, не тужить.
Во имя Отца и Сына и Святого Духа.
Ныне, присно и во веки веков. Аминь.

Обручение с удачей
Все, что я знаю, и все, что я умею, всем этим я обязана своей бабушке. Об обручении с удачей я узнала, когда мне было всего двенадцать лет.
Однажды к бабушке пришел мужичок, был он небольшого роста и со спины смотрелся, как подросток. Людей приезжало к бабушке очень много, и многие люди во время приема плакали. Но вот как плакал этот мужичок, я видела впервые. Он закрывал лицо старой овечьей шапкой и рыдал так, как обычно рыдают на похоронах. Тщедушное тело его содрогалось, и на худой шее дергался кадык. Шапка у него была настолько стара, что лицо плачущего было все облеплено кусками отвалившейся от нее шерсти. Это было бы смешно, если бы не вой и плач маленького мужчины.
Сперва бабушка пыталась его уговорить, но от ее ласковых речей мужик еще пуще и безутешнее зарыдал. Тогда бабушка сказала, что если он не прекратит поливать пол слезами, то она его отправит восвояси. Наконец он успокоился. Все лицо у него опухло от слез, и выглядел он довольно жалко и некрасиво. Из его рассказа я запомнила, что у него девять душ детей, а жена его перед Пасхой умерла. К тому же у мужика, как на грех, сдохла корова, и вдобавок кто-то, пока он отвозил свою жену на кладбище, украл из сарая свинью. Кроме свиньи, воры забрали все, что только могли забрать, даже детские вещи. Время тогда было и без того голодное, а тут все сразу – и смерть жены, и воровство. Мужик растерялся и не представлял, как жить и как кормить своих детей.
Бабушка выслушала его и, даже когда он уже замолчал, сидела и о чем-то напряженно думала. По ее лицу я видела, что она принимает какое-то решение. Наконец она встала и подошла к иконе. После поклонов она попросила у иконы прощения, говоря ей, что делает это ради девяти душ сирот. Я знала, что бабушка никогда ни для себя, ни для людей не просила у Бога ни денег, ни богатства, потому что истинный мастер может просить Бога только лишь о жизни и здоровье. Заговорные слова для хорошего торга и удачи она знала и давала их тем, кто был в нужде. Но сама она никогда ничего такого для себя не просила. Слово она дала своей матери, которая приходилась ей по нашему закону наставницей, а потом и с меня такое же слово взяла, когда передавала мне свою корону.
«Слушай, касатик, – сказала она мужику, – дам я тебе три пятака. Двумя пятаками закрывали покойнику глаза, а третий, тот, что я тебе сейчас дам, был заговорен еще моей бабкой. Ты не перепутай эти пятаки. Два вот этих отнеси на могилу и положи их в голове у покойника. А из этого пятака сделай себе обручальное кольцо. В эту субботу в нашей церкви будет тайно венчаться одна пара, сам знаешь, сейчас редко кто венчается и все делают это по-тихому. Вот к субботе ты и сладь для себя кольцо. Приди в церковь в двенадцать часов дня, встань в правый угол входной двери и, как только хор запоет “Аллилуйя, аллилуйя”, надень себе на палец кольцо. Я же в это время прочту одну молитву на обручение тебя с удачей. А там, где удача, там есть все: и деньги, и здоровье, и долголетие. Только ты никогда уже больше не подходи ко мне, потому что вольно или невольно, но вовлек ты меня в обман. Через тебя я своего слова не сдержала. Теперь девять лет в рот сахарок не покладу и девять лет буду вымаливать прощение у покойников моего рода. Душа моя надеется, что поймут они меня и простят, ведь делаю я это не для себя, а для сирых детушек».
Позже я узнала, что мужик тот разбогател. Обручение с удачей пошло ему на пользу, деньги к нему липли, как пчела к меду. Сперва он нашел на мосту кошель с деньгами. С этих денег купил корову, а она оказалась стельной и принесла сразу двух телят. Купленный с тех денег билет облигации дал ему небывалый по тем временам выигрыш. Все эти подробности он рассказал мне сам, когда я уже была гораздо старше. В тот день приходил он поклониться моему, то есть бабушкиному дому, но не смел близко к нему подойти. Я его окликнула и спросила, кто ему нужен, и тут мы с ним разговорились. А бабушка моя не брала в рот сладкого девять лет, хотя я-то знала, как она любит сладкий чай. За этого человека она не один час отстаивала на молитве и все шептала: «Батюшки мои, матушки, не гневайтесь, души светлые, сердце не стерпело, больно мне жалко было его детей…»
«Я скорблю вместе с вами…»
Верить или не верить в Божий промысел и существование Бога – личное дело каждого. Но сама я уверовала с того момента своей жизни, как только начала осознавать все происходящее вокруг меня, потому что, видя каждый день и день ото дня вокруг себя иконы, мерцающие огоньком лампадки, стоящую на коленях бабушку, а главное, то, что именем Божьим выздоравливали калеки, по-другому не могло и быть. Я видела также и тех, кто приходил в наш дом в неверии, а уходил от нас, возлюбив Бога. Так, например, я отлично запомнила такой случай.
К бабушке пришла женщина из должностных лиц, она проверяла антисанитарию и всякую ерунду, которой любили, да и до сих пор любят трепать нервы тем, кто занимается знахарством. Женщина эта говорила поучительным тоном и в конце концов сказала откровенно насмешливо, что Бог – это выдумка для полных идиотов, и цивилизованный мир давно это понял, и будет до конца бороться с этим суеверием. Бабушка, молчавшая до этих слов, спросила ее: «До какого конца? Ведь ты еще очень молода и не можешь знать, есть ли Бог или нет, почему же ты берешься об этом судить?»
Потом бабушка вырвала из школьной тетради листок бумаги и быстро написала на нем какие-то слова. Затем она положила листок в конверт, запечатала и подала его женщине, сказав: «Вскроешь это двадцать второго числа, то есть через пять дней».
Через неделю к нам снова пришла эта женщина. Она расплакалась. Как только вошла, из ее рук выпал бабушкин конверт, который она принесла с собой. Я подобрала его и вытащила лист, на котором было написано бабушкиным почерком: «Я скорблю вместе с вами. Мне жаль, что вы сегодня потеряли своего мужа. Евдокия». Проплакавшись, Антонина, так звали чиновницу, спросила мою бабушку: «Как? Как вы узнали, что он погибнет?» И бабушка ответила: «Бог мне дает видеть то, что не может видеть другой».
Антонина снова спросила ее: «А почему же я не могу этого видеть?» Бабушка ответила ровным и тихим голосом: «Да потому, наверное, что весь мой род ни на минуту не усомнился в том, что Господь есть и будет всегда. А впрочем, на все есть воля и милость Божья…»

Невестина беда
Мне не раз приходилось видеть больных сучьем выменем. Я уже и сама умела его заговаривать. Но такое сучье вымя, как я увидела у девушки по имени Нина, я видела впервые. Она рассказала моей бабушке, что у нее через неделю должна быть свадьба и что она знает, кто посадил ей эту болезнь. Оказывается, Нина гуляла с одним, а выходила замуж, как это часто бывает, за другого. Вот мать брошенного ею парня и подстроила ей «подарочек» к свадьбе. По пухлым щекам Нины бежали горестные слезы, она страдала не только от боли, но и оттого, что на свадьбе будет неуклюжей, а значит, некрасивой невестой – ведь с этой болезнью много не потанцуешь.
Бабушка осмотрела больную и сказала: «Приди к вечеру, я знаю, у кого собака ощенилась, сдою ее и испеку на этом молоке лепешку». Вечером девушка пришла. Бабушка поводила лепешкой по сучьему вымени, поплевала через левое плечо и сказала:
Есть дверь, за ней зверь, имя зверю Тать,
И ему никогда не взять моих слов, моих делов.
Хворь и мука, где твоя сука?
Вернись, хворь и боль,
К той скотине, чье имя носишь,
А ты вымя с этого часа бросишь (имя).
Во имя Отца и Сына и Святого Духа.
Ныне, присно и во веки веков. Аминь!
Через неделю, как и намечалось, у Нины состоялась свадьба. Всего за три дня Нина исцелилась от сучьего вымени.

Из бабушкиной тетради
У меня хранится старая бабушкина тетрадь, в которой когда-то ее рукой были записаны бабушкины мысли и поучения ее матери, моей прабабки. Эту тетрадь я нашла среди ее бумаг, книг и рукописей нашего рода. На тетрадке сверху была сделана для меня приписка: «Живи в согласии с тем, что найдешь в моих записях. Перечитывай их, когда устанешь или не будешь знать, как поступить».
Вот несколько записей из ее тетради.
* * *
Утешайся мыслью, что того, кто здесь был лют, там не помилуют.
* * *
Плачь больше о своих грехах, чтобы не судили строго на небесах.
* * *
Проси у Бога отпущения грехов не только своих, но и ближних и чужих; ибо золото могут украсть, одежду изъест моль, жито сгниет, брага заплесневеет. Жива лишь вовеки Милость Божья, вот ее у Бога и проси.
* * *
Если ты дашь милостыню убогому или десятину, чтоб воздвигался для Бога храм, то для тебя у Господа свеча возгорится и ангел вступится за тебя на Божьем суде.
* * *
Можно ли в земле, во прахе узнать, кто был царь и боярин, кто воевода, а кто воин, кто ел на золоте, а кто был нищим? Все теперь в земле пепел и прах. Общая чаша всем! Один час горький, один конец Божий.
* * *
Не бойся своего мучителя, на всех одинаково рано или поздно приходит смерть. Ныне враг с нами был и мучил нас, а наутро – во гробе.
* * *
Не ищи радости в яствах, в наслаждении, в парче наготы украшения. Кто бы во что ни наряжался, к Богу, как при рождении, нагим является.
* * *
Те слезы, которые ты за людей проливаешь, прося Бога за них, прольют истину жизни твоей на суде Божьем.
* * *
Коли допекли тебя и ты по слабости своей разгневалась, на весь год лиши себя какой-нибудь радости, той, без которой тебе нелегко. Другой раз этого делать не станешь.
* * *
Если видишь, что пришедший к тебе лжет, не уличай его, ибо ты не есть суд Божий. Не читай ему проповедей и моралей, ибо ты не пастор его и не мать, выслушай лжеца и молись за него, а там уже как Сам Господь Бог захочет. Твое дело молиться за людей, а Богу решать, кому следует помогать, а кого до времени оставить.
* * *
Однажды решили забить теленка, он вырвался и подбежал к человеку по имени Рабби Иуда. Испуганное животное спрятало голову под его одеждой, ища спасения. Но Рабби Иуда пнул теленка и сказал: «Давай, иди под нож, для этого ты и был создан». И небеса решили: «У него нет жалости, пусть страдает». И целых тринадцать лет этот человек страдал от разных серьезных болезней.
Как-то его служанка подметала пол и нашла крысят. Она собралась прогнать их, но Рабби Иуда остановил ее: «Пусть живут здесь, ибо сказано в Писании: “Милосердие Его – на всех тварях!”» И небеса решили: «Он научился быть милосердным, будем же и мы милосердны к нему», – и больной немедленно излечился.
Если ты хочешь, чтоб Бог к тебе был милосерден и всегда слышал твои молитвы, то будь ко всем милосердна.
* * *
Когда тяжко устанешь и занедужишь, не ропщи, а помысли: «Как я смогу понять и истинно оценить благополучие, если не претерплю понятие, что есть муки?»
* * *
Никогда не забывай: глаза и уши, охочие до чужих секретов, всегда найдутся, а ум и понятия у всех разные, и потому истолкуют твои дела, как они сами этого хотят. Не подпускай никого близко к своему делу и никогда не вмешивайся в государственные дела. Возле правителей всегда много врагов, и их тоже не допускай до себя. Как слепенький и глухой не видит и не слышит, так и ты, ангел мой, никогда не слушай ненужных просьб. Много голов положили знаткие люди, не подумав о том, о чем говорю тебе я.
* * *
Крепко помни те годы и дни, в которые особенно будет много крови. И, как я тебя учила, молись, деточка моя, каждый день Богу, чтобы Он во те дни пощадил людей на малой жертве.
* * *
Когда видишь, что душа человека на исходе и потому надобно отказать в лечении, вспомни мои слова: «Запасись терпением и прояви старание, кто усердно сеет семена, у того будут и всходы, и добрые плоды. Бог поможет!»
* * *
Жалок тот мастер, кто во время молитвы думает о кровавых мозолях на своих коленях. Не себя жалей, а того, кто на эти колени надеется.
* * *
У знания есть горький опыт ошибок. И когда ошибешься, не рви на себе волоса, а умножай терпение и спокойствие духа и моли Бога указать путь, чтоб не допускать снова ошибок.
* * *
Кто не карает зла, тот способствует тому, чтобы оно свершилось, но к оружию прибегай лишь в последнюю очередь, когда другие средства окажутся недостаточными.
* * *
Существует три разновидности людей: те, кто видит; те кто видит, когда им показывают; и те, кто совсем не видит. Не пытайся, душа моя, доказать слепцам, что ты лишь свеча в Божьих руках, они не видят и потому все равно не поверят.
* * *
Никогда не предрекай открыто то, что от людей сокрыто, и не говори этого даже тем, кто дорог сердцу твоему. Не забывай: мирская молва, что морская волна, все выплескивает наружу.
* * *
Никогда не следует гнушаться добрым советом, особенно когда находишься в незнакомом месте. Это я о том, что я дома , а ты в гостях. Мне отсюда лучше видно и лучше знать, как тебе следует поступать. Призови дух мой, и я пролью ясность сознанию твоему, и тогда ты будешь знать, как следует поступить.
* * *
Сегодня, от дел уставши, ела я пирожок с горохом, а ты спала в колыбельке, и взгляд мой упал на тебя. И отложила я пирожок и подошла к тебе и заплакала, как же я тебя люблю! Пройдут годы, меня уже не будет, и ты станешь читать это, и я сейчас живая из этого невозвратного времени говорю тебе: «Прости меня, что уготовила тебе такой путь. Но, деточка моя, именно этим путем ты и придешь к Богу. А чем выше вершина, тем идти тяжелей. Господь высоко, так что, милая деточка, наберись терпения, сил и, как бы там ни было, иди!»
Молитва, которую пела бабушка
Научи меня, Господи, славить Тебя,
Научи меня, Боже, молиться,
Научи исполнять Твою волю любя,
Дай мне силы на пользу трудиться.
Дай стряхнуть мне греховное бремя мое,
Дай мне выплакать все пред Тобою,
И да святится имя Святое Твое,
Без Тебя мне не будет покоя.
Без Тебя я влачусь, будто червь по земле,
Без Тебя мне и жизнь не отрада,
Без Тебя до рассвета погибну в огне,
Без Тебя стану жертвою ада.
О, Иисусе Сладчайший, помилуй меня,
Как Творец, над творением сжалься,
Как Спаситель, спаси от геенны огня,
И как врач, моих ран не гнушайся.
Исцели мою верную душу скорей
И прими во грехах покаянье,
О, услышь меня, Боже, я здесь, у дверей,
Твоей милости жду, подаяния.

Лампада жизни
Из письма мастера Василия Осьмина:
«Здравствуйте и живите бесконечно долго, многоуважаемая Наталья Ивановна. Пишет Вам мастер из старинного рода Осьминых. Мне восемьдесят два года, и я благодарю Господа Бога, что у меня есть счастливая возможность выразить Вам свое искреннее уважение и почтение. О Вашей славной бабушке я слышал еще от своих родных, а Ваши книги являются для меня настольными, и я заранее прошу прощения за то, что отниму Ваше время. У меня множество вопросов, но я спрошу только то, что меня крайне интересует. Знаете ли Вы, Наталья Ивановна, что означает «лампада жизни»? Если да, то поделитесь с нами своим знанием».
Бабушка Евдокия учила меня очень многому. Некоторые опыты для меня казались совершенно ужасными, и она всякий раз перед сеансом заговаривала меня от страха. Я слепо и преданно верила в то, что моя бабушка не допустит ничего плохого, и я буду полностью ею защищена. Дорогая моя бабушка обучала меня разумно, чередуя постижение тайных знаний с играми и забавой. Она умела это делать так, что я с большой радостью училась тому, что мне было необходимо знать и запоминать. Когда, например, мы были в лесу, она тихим голосом заклинала змей, и они целыми семьями сползались к нашим ногам, не причиняя нам никакого вреда. Заяц, бежавший мимо нас, застывал на тропинке и не двигаясь сидел, как плюшевая игрушка. Она звала к себе дичь, чтобы я запоминала колдовские чары, слова из заклинаний для хорошей и удачной охоты. Она на конкретных примерах показывала мне, как можно словом приручить или остановить зверя. На своей крови она учила, как можно ее заговорить или остановить. А когда она учила меня искусству оморочки, я с удивлением видела, как палка начинала казаться веревкой. Она водила меня к больной, полудохлой корове в соседнем селе, и я видела, как эта же самая корова уже после третьей бабушкиной отчитки давала целое ведро молока, а глаза у нее из мутных превращались в блестящие, волоокие. Конь останавливался на скаку как вкопанный, а больная кобыла, которую уже готовили к живодерне, вдруг поднималась, крепла и впоследствии давала крепких и веселых жеребят.
Люди, которые уже прощались с Божьим светом, выздоравливали и рожали детей. Будучи уже взрослой, я не раз слышала от людей: «Если бы не Ваша бабушка, моя бабка тогда бы умерла, а значит, сейчас бы не было ни моей мамы, ни меня, потому что, не будь мамы, не родилась бы и я». Целые поколения появились и сохранились благодаря Божьим знаниям на исцеление, и я счастлива, что имею эти знания и теперь могу передать их вам. Про лампаду жизни я узнала, когда мне было десять лет. Сделала ее тогда бабушка опять же для того, чтобы я поняла, что это такое, но в современной жизни знания эти вряд ли пригодятся, потому что вы можете взять и позвонить близкому человеку, чтобы узнать, как его дела. А вот тогда, когда еще не было быстрой телефонной связи, для того чтобы узнать, как чувствует себя интересующий вас человек, изготавливали лампаду жизни. Для ее изготовления берут богоявленскую воду и капают в нее кровь близкого человека, который собирается надолго в дальний путь. Кровь берут из пальца левой руки в прозрачный сосуд, плотно закрывают воду с кровью и сразу же делают специальное заклинание на иконе и кресте.
Человек уезжает, но остается его мумие (кровь в богоявленской воде). Сосуд устанавливают за иконой «Всевидящее око» и, когда необходимо, смотрят на лампаду жизни (сосуд с кровью и водой). Доказано, что лампада жизни отражает то, что происходит с человеком, чья кровь влита в этот сосуд. Если человек счастлив, то сосуд светел и как бы сияет. Если человек болен, то внутри флакона образуется темнота, а при взгляде на лампаду становится тревожно и неспокойно. А когда близкому человеку грозит какая-то опасность, сосуд отдает холодом, а вода лишена какой-либо искры света, ну а если тот, чья кровь в лампаде жизни, умер, то сосуд просто дает трещину или разрывается. Подчеркиваю, я лично являлась свидетелем этих опытов, все это абсолютная правда. Я наблюдала людей и лампаду, и все совпадало с действительностью. Теперь, когда уже есть телеграммы и телефонная связь, лампада жизни без надобности, как и керосиновая лампа, на смену которой пришло привычное для нас электричество. Изготавливались также лампады, по которым можно было узнать, какой смертью умер человек, насильственной или же собственной. Но этому я вас научу в следующей своей книге.
Ларчик со смертью
Из письма Надежды Петровны Корнеевой:
«Уважаемая Наталья Ивановна! Из Ваших книг я узнала о том, что Вы пишете книгу о своей бабушке Евдокии. Дело в том, что я хотела бы рассказать об одном факте, касаемо встречи с Вашей бабушкой. Моя мать, Галина Сергеевна Данильченко, и моя бабушка ездили к ней за помощью. Было это давно, и дело было так. Мой дед копал землю, нашел клад. Вернее, это был сундучок, а в сундучке был серебряный ларчик. Поверх ларчика было привязано письмо. От нетерпения поглядеть, что находится в ларце, дед не стал читать письмо и открыл ларчик. В ларце было тринадцать золотых и тринадцать серебряных монет и узелок не то с землей, не то с пеплом. Дед выкинул землю и пересчитал монеты, и только после этого он попытался прочитать старинное письмо. Бумага была прелой с не вполне понятным рукописным текстом, но он все же понял, что этот клад является откупом от смертельного недуга и всякий, кто изымет его на Божий свет, свяжется со смертью. Дед наш был верующим и суеверным человеком, поэтому он решил не трогать найденных денег. Но вскоре его старший сын надумал жениться. Деду хотелось для него хорошей свадьбы, и он свез в город золотую монету, продав там ее ювелирщику за хорошую цену. Во время свадьбы случилось то, что повергло всех гостей в ужас. Целуя свою невесту, жених на глазах у всех, кто кричал «горько», упал замертво от разрыва сердца.
Все горевали, но больше всех горевал дед, потому что считал, что в смерти своего сына виноват он сам. Взяв ларец, дед закопал его там же, где нашел, но спустя время ларец снова был извлечен из земли. Видимо, ему трудно было смириться, что в земле лежит богатство, а семья живет в бедности. Утешая себя мыслями, что смерть старшего сына не что иное, как простое совпадение, дед взял из ларца три золотые монеты и продал их. Возвращаясь с базара, они ехали по хорошо устоявшемуся льду, по которому всегда ездили все селяне. Но в этот раз лед разошелся, и телега с тремя людьми, лошадью и обновами рухнула под лед, и никто не спасся. Погибли двое членов семьи и сам дед. Через день после похорон в сарае в петле нашли младшую сестру Татьяну. Испугавшись смертельного поветрия, моя бабушка и моя мама поехали к знахарке, чтобы она отчитала смерть от их семьи. Но знахарка помогать не взялась, сославшись на то, что у нее нет необходимого знания и должной силы, и посоветовала ехать к Евдокии Степановой, которая может все. Получив от знахарки адрес Вашей бабушки, моя мать и бабушка, проделав дальний путь, добрались к Евдокии. Вот как они описывали эту необычную встречу. В небольшой комнате их встретила женщина с очень уставшим лицом. Одета она была чрезвычайно просто, и в хате было множество икон и горящая лампадка.
Евдокия выслушала бабушку и мать и сказала: «У того, кто находит переклад, всегда будет искушение потратить золото или серебро, которым его хозяин откупился от хвори или ранней смерти. И сколько бы раз его ни пытались закопать, все равно будет соблазн снова и снова доставать откупное, тратить деньги и хоронить родных. Сбросьте свой клад в реку подальше от берега, так чтобы никто больше этого сундука не видел. После этого поменяйте в крещении имена, а я отчитаю вашу семью от напрасной смерти».
Сундучок сбросили в реку, и больше в нашей семье не было смертей. Потом мама родила меня, от нее я и узнала об этой истории.
Я буду рада, если мой рассказ окажется в Вашей книге. Сама я уверена, что если бы все деньги из того ларца были потрачены, то вряд ли бы теперь я писала Вам это письмо. Книги Ваши очень люблю и горда тем, что моим родным посчастливилось увидеть бабушку Евдокию».
Вынутая из петли
В основном к бабушке люди ехали с надеждой на исцеление, но были и такие, кто хотел знать свое будущее, а также те, кого бросили мужья. Бабушка сильно уставала, и когда к ней приходила зареванная «брошенка», она беззлобно ворчала, что, мол, без любви-то прожить можно, а вот где ей времени найти хоть бы для тех, кто уже дышит на ладан? Но все-таки за работу она бралась и возвращала гуляку в дом, к детям и жене. Однажды среди ночи к нам в окно сильно постучали. Бабушка удивилась вслух, почему это Полкашка не залаял? Когда она открыла дверь, то увидела Вовку и Маню, ребятишек с соседней улицы. Они учились вместе со мной в одной школе. Полкан их знал, поэтому и не залаял. Ребятишки тряслись от страха, Маняша ревела, а Володька, которому было четырнадцать лет, белыми губами сказал: «Я маму нашу только что снял с петли». Мы кинулись к ним домой, там в сенях на полу лежала их мать, тетя Таня. Возле нее хлопотала ее свекровь, тетка Лида. Татьяну отходили, но она хриплым после удушения голосом сказала: «Зря вы это, я все равно жить не хочу и не буду». Из их разговоров я поняла, что муж Татьяны спутался с молодухой, а нынешним днем сгреб свои вещи и ушел к новой жене. Ни уговоры матери, ни слезы жены и детей его не остановили. «Дунюшка, – плакала Танина свекровь бабка Лида, – пособи, ты же все можешь. Хоть он и мой сын, а кобеляка треклятый, извел бабу под корень, а ведь у нее четверо детей».
Бабушка взяла слово с Татьяны, что она больше никогда не будет помышлять о душегубстве, и обещала ей вернуть дядю Пашу домой. Через неделю к нам пришла Татьяна, она напекла пирогов с груздями и благодарила бабушку за возвращение мужа в дом.
О колдовской силе зеркал
Современный человек не может себе представить свою жизнь без зеркала. Проснувшись, мы идем умываться, и редко кто из нас не посмотрит на себя в зеркало хотя бы раз в день. Мы любим смотреть в зеркала и разглядывать свое неповторимое отражение. Вертясь перед зеркалом, причесываясь по нескольку раз в день, подкрашивая губки и пудря носик, никто из нас не задумывался над тем, что же (или кто) является частью нашего зеркального отражения. Мы пытливо вглядываемся в то, что показывает зеркальное стекло, но вряд ли задумываемся, кто в этот момент глядит на нас с противоположной стороны, из зазеркалья. Мне на память пришла записка давно уже умершей девушки, которую опубликовала одна французская газета в 1921 году. Газета сообщала, что в своей комнате на улице Гордонье был найден труп молодой девицы. Следов насилия на теле умершей не обнаружено. Однако на столе была незаконченная записка, которая свидетельствовала, что либо девица была психически нездорова, либо налицо очередная загадка, которую мы вряд ли сумеем разгадать. Вот ее текст.
«Дорогие родители, зеркало, которое я купила, следит за мной, и я думаю, что ему известны все мои мысли. Я не могу долго в него смотреть, но и не смотреть не могу тоже. Уже несколько раз я видела в нем тех, о ком начинаю думать. Например, когда я думала о тебе, отец, я увидела тебя, но со сломанной ногой. А вчера я видела себя лежащей на полу в комнате, которую я снимаю. Вокруг меня была полиция, а еще я видела в зеркале свои похороны, и при этом дождь лил как из ведра. Мне страшно, может, я схожу с ума? Отец, я бы приехала, но у меня закончились деньги. Хозяин заплатит за работу, и я надеюсь вернуться. Зеркало на ночь я завешиваю тряпкой, выкинуть боюсь, но нужно что-то с ним делать…» На этом письмо оборвалось. Хозяйка комнаты утверждает, что она действительно видела у девушки зеркало, но куда оно потом делось, она не знает. Самое странное, пишет газета, что, как удалось выяснить, отец умершей действительно сломал ногу на прошлой неделе, о чем она не могла знать.
Из всех примет, связанных с зеркалами, самая, пожалуй, известная та, которая гласит, что разбивший свое зеркало вскоре потеряет жизнь. Возникает вопрос: почему же зеркальное отражение так крепко связано с жизнью человека?
Практическая магия очень многогранна, в нее входит бесчисленное число ритуалов, но даже из числа самых сильных мастеров не так уж много наберется тех, кто всерьез и глубоко знает законы астрального зазеркалья. Вот, в сущности, ответ на вопрос, почему так редко даже хорошие мастера используют в своей работе силу зеркал.
Теперь, спустя десятилетия, когда я из ребенка превратилась в пожилого человека, а из ученика бабушки в зрелого мастера, я стала понимать колебания своей бабушки в отношении вопроса, который мучил ее тогда – учить или не учить меня законам силы зеркального отражения. Потому что сейчас я уже наверняка знаю, что если даже очень сильный мастер невзначай допустит ошибку в работе с зеркалами, то в лучшем случае он потеряет разум, а в худшем же потеряет свою жизнь. Как мудро, кропотливо и бережно учила меня этому бабушка. И как бесконечно я ей за это благодарна, скольким людям благодаря этим знаниям я смогла помочь, и как бабушка тогда была права, заставляя меня раз за разом переделывать то, что на ее взгляд я делала не совсем уверенно. От бабушки мне стали известны совершенно разные способы, которыми можно воздействовать на судьбу человека через зеркальную гладь или стеклянные кристаллы. Например, такой. Разбитое зеркало подносится к глазам животного так, чтобы животное невольно видело себя в зеркальном осколке. Сзади этого животного, к нему спиной, ставят смертельно больного человека, который так же должен смотреть в осколок от того же зеркала, которое поднесено к глазам животного. В это время знахарь произносит магическую формулу для сведения болезни человека на скотину. И если все будет проделано абсолютно правильно, то вскоре животное умирает, а больной выздоравливает и живет еще долгие годы! На первый взгляд, то, что я вам сейчас рассказала, звучит довольно просто, но если мастер не знает всех правил в работе с зеркалами, он ни в коем случае не должен браться за этот опасный труд.
Обучая меня, бабушка не раз говорила о том, сколько хороших мастеров потеряли свое здоровье и жизнь, нечаянно допустив ошибку при обращении к силам зазеркалья. Даже с гаданием на зеркалах следует быть предельно осторожным, ведь, открывая коридор вечности, немудрено оставить в нем свою душу. В работе с зазеркальем самым сложным можно назвать изготовление черного зеркала, а также искусство вызывания в нем обратного отражения. Еще в далекой древности мастера-чародеи обладали ключом к тайне изготовления черных зеркал, но не в смысле того, что они делали их своими руками, они просто умели заклинать, заговаривать уже готовую поверхность зеркал. Эти заклинания позволяли им видеть в отражении время настоящее и будущее. Секрет этих зеркал передавался только по наследству, вместе с родовым обучением. Но позже, после нескольких волн жестокой «охоты на ведьм», знающие мастера стали скрывать свое умение. Многие из чародеев, учтя страшный опыт казней и пыток инквизиции, не желая подобной доли своим детям, и вовсе перестали передавать свои знания, унося навсегда их с собой в могилу. Те же, кто все же передавал эти знания, брали со своих детей и внуков страшную клятву никогда и никому не говорить о том, что в их роду умеют смотреть через воду или зеркала на то, что было или будет.
Для того чтобы увидеть умерших людей, берется очень старое (но без трещин) зеркало, в которое смотрелось очень и очень много людей. Зеркальное отражение в своей поверхности обладает магической памятью, которая накапливает и хранит в своих зеркальных тайниках информацию обо всех, кто когда-либо смотрелся в это зеркало. Зеркало берет отражение, но оно же и отражает. На Руси любили гадать, высматривать по зеркалу женишка – суженого. Все из нас знают слова из сказок Пушкина: «Свет мой зеркальце, скажи, да всю правду доложи!» Думаю, что Александр Сергеевич слыхал о зеркалах, которые показывают то, что желает узнать человек. Наверняка все мои читатели знают, что зеркала в доме при покойнике закрывают, чтобы, не дай Бог, в зеркале не отразился гроб, и держат зеркала под покрывалом до тех пор, пока не захоронят в землю того, кто умер. Но в магии существуют исключения из правил, когда бывает необходимо поднести зеркало к усопшему. Так, например, к моей бабушке обратился человек, пожелавший узнать, кто убил его единственного сына. Действие происходило при мне, и я помню, как моя бабушка, взяв зеркало, в которое обычно смотрелся покойный до своей кончины, поднесла это зеркало к гробу с молодым человеком и стала читать заклинания на явление отражения того, кто его убил. Отец покойного признал в этом отражении лучшего друга своего сына и ближайшего соседа, с которым он очень дружил и никогда до этого не ссорился. Из увиденного стало ясным, что убийство было случайным, это был несчастный случай. Тогда отец умершего пошел в дом того, кого он увидел в зеркальном отражении, и застал несчастного в горьких слезах. Услышав, что отцу умершего товарища все известно, тот стал просить прощения, и отец, зная, что несчастье произошло неумышленно, взял его за руку и повел к себе в дом, чтобы друг смог проститься с его сыном, которого он всегда любил, как своего брата. Заговоренное зеркало – черное зеркало – непременно выявит того, чьи дни сочтены, или, проще говоря, того, кто должен будет вскоре умереть. Этот человек просто не увидит своего отражения.
Еще истории известен случай о черном зеркале, которое было изготовлено (заговорено) алхимиком Кристофером Вагнером, который жил в шестнадцатом столетии. Сам же он добыл или, точнее сказать, купил этот секрет на Востоке. Всего Вагнер изготовил три магических зеркала. О двух из них история умолчала, а вот третье зеркало сперва попало к известному чернокнижнику Яну Твардовскому, а после того, как он почил с миром, его зеркало перешло к княжескому семейству Друцких, но тут-то и случился казус.
Однажды князь Яков приехал довольно поздно с вечеринки, и, прежде чем отправиться в опочивальню, князя угораздило поглядеться в зеркало. В отражении он увидел дряхлого, сгорбленного старика. Увиденное им так на него повлияло, что он решил поскорее избавиться от страшного зеркала, ведь на самом деле он был не стар, ему не было в ту пору даже двадцати лет. Мать Якова была очень осторожной и боязливой дамой, поразмыслив, она решила, что зеркало лучше не трогать, и приказала его повесить в самой дальней комнате, а также на всякий случай прикрыть это зеркало покрывалом. Действие происходило в Польше, и слух о зеркале дошел до Наполеона. Наполеон пожелал лично увидеть странное стекло, о котором ходило много слухов, и он сам приехал в имение к польским князьям. Оставшись один на один с зеркалом, император долго не выходил из зала, где висело заговоренное зеркало. Уходил Наполеон из имения в очень дурном настроении и с не свойственной ему бледностью лица. Впоследствии историкам стало известно, что записал Наполеон об этом: «Проклятое стекло показало мне мое бесславное будущее. Разум мой отказывался верить тому, но глаза мои это видели!»
По стечению обстоятельств, это же самое зеркало видел много лет спустя и смоленский дворянин М. П. Гедеонов все в том же польском имении. Правда, хозяева имения были уже не те. Сам Гедеонов слыл истинным ценителем и любителем раритетов и, прослышав о магическом зеркале, будучи проездом в Польше, не поленился побывать в имении.
Заплатив управляющему имением за разрешение поглядеть в «странное зеркало», он был проведен в ту залу, где оно хранилось, закрытое покрывалом по строгому приказу хозяев (они в тот момент были в отъезде). Вернувшись в Россию, любитель старины успел рассказать о том, что он увидел в черном зеркале. По его словам, зеркальная поверхность стала то светлеть, то темнеть. Затем на какое-то мгновение оно стало абсолютно темным, так что в нем ничего не было видно. Но спустя минуту зеркало стало возвращаться в нормальное состояние, причем от него исходила незримая и невыразимо притягательная волна, которая завораживала и не позволяла Гедеонову ни двигаться, ни шевелиться. Он будто бы спал стоя, с открытыми глазами. Наконец в зеркале появилось отражение. В нем отразилась вся зала. Было видно все, что в этот миг находилось в комнате: люстра, кресло, часть двери, картины, висящие на противоположной стене. Было все, кроме самого дворянина Гедеонова, который стоял напротив зеркала. Осознав, что в зеркале нет его отражения, дворянин вскрикнул и почувствовал, как его волосы встали дыбом. Он бросился прочь из залы и в тот же день, отменив все дела, вернулся в Россию. Вскоре он умер, но его рассказ о магическом зеркале сохранен и имеется в архивных записях его семьи, благодаря чему эта удивительная история дошла до нас. Думаю, что наверняка многие из вас могли бы вспомнить и рассказать какую-нибудь историю, связанную с зеркалами. Например, Елена Сергеевна Полетаева написала мне о том, что ее подруга Лариса после смерти своей бабушки нашла у нее в сундуке описание опыта, связанного с зеркалами. Этот магический опыт Лариса проверила на себе. Ровно в три часа ночи, глядя прямо в зрачки своего отражения, она произнесла указанные в рукописи слова не так, как было описано в рекомендации ее бабушки, невольно, от волнения она перепутала их, переставив в другом порядке. На другой день Лариса позвонила Елене Сергеевне и с явным ужасом в голосе рассказала ей о том, что произошло с ней. При этом она клялась, будто в зеркале ей показался ее покойный отец вместе с умершей бабушкой. Причем бабушка со злым, не свойственным ей выражением лица грозила внучке пальцем. Елена пишет, что она после этого не могла дозвониться до Ларисы и, обеспокоенная ее молчанием, поехала к ней домой, где и узнала о том, что Лариса скончалась.
Про черные зеркала было известно и в России, так, например, был случай, связанный с магическим зеркалом, который произошел в Черкасской губернии. Зажиточный хуторянин имел несколько слуг. Одна из его работниц прибежала к хозяйке со слезами и клялась всеми святыми, что она не виновата в том, что разбила зеркало, которое накануне купил и привез из города ее хозяин. Девушка плакала и твердила, что даже пальцем не трогала зеркало и что оно само упало и разбилось. Хозяйка решила, что, видимо, новое зеркало было плохо закреплено, по этой причине оно и упало. Девушку не ругали, а велели ей собрать осколки зеркала и закопать их в землю на краю хутора. В то время в селах редко кто мог позволить себе приобрести зеркало, и поэтому служанка схитрила, она не закопала осколки, а раздала их своим подружкам. Самый большой осколок девушка забрала себе. Вскоре хозяйка заболела. Послали за знахарем. Он приехал, посмотрел и сказал: «Лечить не возьмусь, боюсь на себя взять. Тут причина непростая, а я не силен». Знахарь ушел, и тогда поехали за знахаркой из соседнего села. Поворожив, она сказала: «Я видела смерть для тебя, но ведь что странно, твою гибель растащили другие. Многие умрут за тебя, а ты переболеешь и жить будешь еще долго!» И действительно, вскоре хозяйка поднялась. Зато ее горничная, та, что разбила привезенное из города зеркало, утонула. Да не просто утонула, а сама взяла, да и утопилась. Следом за ней умерла ее подруга. А еще спустя неделю нашли в лесу двух убитых девчат. Найти их душегубцев не удалось, и девушек похоронили рядом с первыми двумя их подружками. На сороковой день, накануне своей свадьбы удавилась на осине Марьяна, самая красивая девушка из их села. О смертном поветрии пошел слух. По просьбе людей снова пришла знахарка из соседнего села. Она обошла те хаты, где умерли девицы. Выспросив и высмотрев, знахарка связала происшествия с осколками зеркала, которые все еще висели на стенах в домах умерших девушек. Колдунья велела собрать все осколки и захоронила их за селом сама, с заклинанием, что, видимо, и прекратило гибель людей из этого села.
Еще мне запомнился один случай, связанный уже с моей бабушкой. Из Саратова к нам приехала мать с сыном. Парень ее был высок и красив, но был он немой. Онемел он после одного случая. Слюбился он с одной женщиной, но в жены ее не взял. Та приходила к ним в дом и при его матери униженно просила его о том, чтобы он ее не бросал и не женился на другой девушке. Но, видно, парень действительно разлюбил и потому наотрез отказался с ней поддерживать отношения. Мать парня слышала, как от мольбы женщина перешла к проклятиям и угрозам. А через неделю парень онемел. Врачи не смогли установить причину того, почему это случилось. Тогда мать парня, прослышав о моей бабушке, повезла его к нам с надеждой на исцеление. Бабушка попросила их посидеть во дворе. Сама она взяла из чулана подделанное ею зеркало и, встав возле него на колени, стала внимательно вглядываться в зеркало. Мне было не разрешено глядеть, но я слышала, как она выкликнула двойника той самой женщины, которая сгубила парня. Позже она позвала в дом мать и сына и рассказала им, что она видела, как виновница их беды прятала в землю яйцо, заговоренное на имя больного. Бабушка посоветовала им не кормить два дня своего пса и только тогда пойти вместе с собакой в то место, которое она описала. «Выкопай яйцо и тут же отдай его собаке», – велела она. Позже мы получили из Саратова письмо, из которого мы узнали, как все у них сложилось дальше. Голодная собака съела выкопанное из земли яйцо и спустя сутки умерла. Парень после этого сразу же заговорил. Они пошли к виновнице их бед и бросили во дворе ножик, заговоренный моей бабушкой. С того момента бывшая любовница уже не могла навести порчу ни на парня, ни на его мать.
Как бабушка порчу снимала
С раннего детства я наблюдала за тем, как моя бабушка снимает с людей сглаз и порчи. Порчи бывают разные, как по названию, так и по быстроте действия. Порчи бывают временные, постоянные, для потехи, растущие, смертные, и т. д. Но у всех них есть одно общее и странное свойство – они всегда переходят по крови на других кровных членов семьи и, конечно же, в первую очередь на детей. Обучая меня, бабушка сравнивала порчу с деревом, у которого все едино, она говорила: «Семья – это дерево, корни – дед и бабка; ствол – мать и отец; ветви – дети, а листья – это внуки. Самое слабое в дереве – это ветви и листья. Именно их крушит и ломает ветер. Так и в семье, испорчен дед или бабка, а страдают дети и внуки». Правильный (грамотный) мастер, если берется снимать порчу, то отчитывает от нее сразу всех кровных членов семьи. Иначе все равно рано или поздно порча доберется через кровную связь и до остальных родных. Если в ссоре была сделана порча на женщину, убирая порчу, нужно обязательно отчитывать и ее детей, иначе она на них сойдет. Я спросила бабушку, какая порча считается самой сильной, и она ответила, что про порчу нельзя сказать, что эта безобидная, а эта страшная. На то и порча, что портит она и человека, и всю его жизнь.
Портят не только людей, но и дома, в которых после этого невозможно жить. Люди в таких порченых домах сильно болеют, без конца ссорятся и зачастую заканчивают жизнь самоубийством. Помню, как бабушка мне рассказала о том, что один мастер, Семен Петров, решил наказать говоруна (сплетника). Он взял икону «Неопалимая купина» и прочитал над ней семь раз молитву задом наперед. Так у этих людей, на чей дом он читал, каждые семь лет случались пожары. Только они отстроятся – пожар и все дотла. Они строят, и снова и снова их настигает слово Семена. Хозяин дома с отчаяния наложил на себя руки, еле успели откачать. После того случая его жена приехала к нам, к бабушке за защитой от немилосердного колдуна. Бабушка позвала к себе Семена и на правах старшей запретила ему добивать отчаявшихся людей.
Тем более что и срок-то прошел уже со дня ссоры немалый. Семен покорился бабушкиному слову и снял свое заклятие, с тех пор больше у тех людей никогда не было пожара.
Бывает также порча растущая, уже будучи мастером, я и сама почувствовала по своей работе, что эта порча, пожалуй, самая адская. Дело в том, что как бы эту порчу мастер ни снимал, проходит определенный срок, глядишь, а на человеке снова подросла порча. Я хорошо запомнила, как об этой порче мне толковала моя бабушка. Она говорила: «Видишь, душа моя, в поле травы полным-полно? И ведь сколько ее ни рви, ни поли, она все равно вылезет снова. Так и порча растущая. Один только раз ее сделать, и она сама уже будет расти и разрастаться». Делают эту порчу на семена сорной травы. Собирают ее в поле 3 августа, кладут в подмышки и идут с ней сперва в церковь, а затем на кладбище. Там ищут могилу с именем на кресте, таким же, как у того, кого мастер решил погубить растущей порчей. Правой рукой вытряхивают из-под левой подмышки семена на могилу. А левой рукой смахивают семена из-под правой подмышки. Затем двумя руками перемешивают могильную землю с семенами сорняков и тут же быстро несут их в чистое поле. Там могильную землю с семенами наотмашь бросают, говоря при этом заклинание для растущей порчи. И все, с этого раза год за годом будет вырастать брошенная трава, а вместе с ней будет расти порча на том человеке, чье имя было на кладбищенском кресте. Мастер будет искренне стараться снимать с человека эту порчу, но этого будет хватать ненадолго. Так же, как если бы вы вырывали в поле сорную траву, а она через промежуток времени снова появляется и растет. Стоит задуматься тем людям, с кого снимают и снимают порчу, а она вновь появляется, и это первый и верный признак того, что у вас именно растущая порча. И не нужно осуждать опекающих вас мастеров за их работу. Если бы не их усилия вам помочь, кто знает, не задавила ли бы вас совсем растущая порча.
Еще есть порча на след, кровь, одежду, волос, тень, фотографии, именную икону и многие другие. Сегодня я научу вас заговорам, молитвам и заклинаниям, которые я еще никогда не печатала в своих книгах. И которые были очень успешными в работе моей бабушки.
От порчи бешеной

Был случай, парень взял деньги в долг у одной бабки, да и не вернул. Она ходила, стыдила, просила его, но все без толку. Сперва он обещал вернуть, но попозже, затем стал избегать ее и прятаться, а потом по глупости нагрубил, сказав ей: «Хрен тебе, а не деньги!»
А бабка та умела делать порчу. Вот и сделала грубияну порчу «бешеную». Стал парень не в себе. Вылечила его бабушка Евдокия вот этой молитвой:
Господи Христе,
Ты всюду и везде.
Господи, от Твоей воли,
Твоих слов,
Святых мощей, святой, живой помощи,
От моего слова, уйди, бес проклятый.
В этом теле тебе не быть,
В этом теле тебе не жить.
Печати Божьей не победить,
Мозга раба (имя) не терзать,
Крещеной душе его не страдать.
Воск свечи тает, злой дух отлетает.
Душу, тело раба Божьего очищает.
Запрещаю тебе, бес, здесь быть,
В теле раба Божьего жить.
Идет Христос с небес,
Несет животворящий крест.
Как силы нечистые от креста отлетают,
Так пусть хвори и порчи раба Божьего покидают.
Ключ, замок, язык.
Аминь. Аминь.
Аминь.

От порчи полуночной

Я слышала, как на приеме у бабушки одна женщина жаловалась на то, что много лет подряд она просыпается посреди ночи и больше уже не засыпает. От постоянного недосыпания лицо женщины было землистого, нездорового цвета. Глаза воспалены, а реакция и движения заторможены. Началось это у нее после того, как она уволила на работе одного человека. Мать уволенного пообещала за это отнять у нее сон, пригрозив порчей полуночной. Как она сказала, так потом и получилось. Врачи не помогали, а просто прописывали больной снотворное. Она его выпивала, засыпала, но в три часа ночи у нее открывались глаза, и она до утра лежала без сна. Вылечила ее бабушка от этой порчи так. Налила в блюдечко молока и дала полакать кошке. Когда кошка молоко лакала, бабушка перекрестила и левой рукой отстранила кошку от блюдца. Затем умыла женщину остатком молока, забранным у кошки. Умывая, она говорила:
Пускаю свои слова по ветру,
Сдуйте вы, ветра вольные, привольные,
С глаз, с чела, с ногтей, локтей, с пышных кудрей,
С плеч, со спины, с коленок, стопы,
С тела белого, с живота,
Уйди прочь навсегда, сонная маета.
Нынче на море тихо,
Пойди туда, полуночное лихо.
Темные ночи, прикройте (такой-то) рабе очи,
Пусть она спит, почивает,
Забот и горя не знает.
На ныне, на века, на все времена.
Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь.

От порчи хворобной

Видела я одного парня, при росте под два метра он был как скелет. И жаловался, что у него все болит. Заболел он после того, как развелся с женой. Причем жена его после развода снова вышла замуж, а он болеет и болеет. Мать его бывшей жены сказала ему, дескать, я тебе такое сделаю, что у тебя ни одного живого места не будет, будешь так страдать, что станешь сам себе смерти просить, чтобы только поскорей отмучиться. Как она сказала, так потом и вышло. Бабушка выслушала его и велела ему прийти на вечерней заре. Когда он пришел, она вытащила из печи девять угольков и бросила их в святую богоявленскую воду. Этой водой бабушка брызгала на него и говорила:
Месяц в небе, медведь в лесу, Мертвец в могиле, в гробу.
Когда вместе три брата сойдутся,
Тогда только в рабе (имя) хвори проснутся.
Уголь от боли не кричит,
Ничего у него не болит.
Так бы и у (такого-то) ничего не болело,
Не ныло, не жгло и не скорбело.
Ключ, замок, язык.
Аминь. Аминь.
Аминь.
От порчи на запой и пьянство

Был такой случай. Женщина не любила своего мужа, хотя прожила с ним двенадцать лет, они имели детей, сына и дочь. Забрав детей, она оставила мужа и сошлась с тем, кто ей был люб. Брошенный муж запил с горя так, что его соседи из жалости к нему написали в деревню его матери, мол, приезжайте скорей, сын ваш от пьянки совсем пропадает. Та приехала, поглядела на пьяные слезы своего сына и пошла искать, где живет ее бывшая сноха с внуками. Увидев свою свекровь, женщина сперва смутилась и, чтобы не так было стыдно, сказала, что бросила она своего мужа за пьянку, хотя на самом деле тот до их развода совсем не пил. В это время к ним подошел второй муж и, не зная, что перед ним мать бывшего мужа, представился мужем. От обиды за своего брошенного сына пожилая женщина сказала: «Ты сгубила моего сына, так знай, будешь и ты смотреть на пьянку своих детей, и может, тогда поймешь, как больно видеть свое дитя брошенным и запитым!» Когда дети немного подросли, то действительно стали алкашами, начав пить с четырнадцати лет. Бабушка, конечно же, помогла с них снять запойную порчу, и сделала она это так: попросила мать пьющих детей принести два навесных замка из черного металла. Закрыв эти замки, бабушка отдала ключи женщине, велев ей бросить замок с одной стороны реки, а ключ с другой, то есть на разных берегах. Прежде чем она закрыла замки, прочитала вот этот заговор:
Заговор мой полный,
Закрываю его тридевятью тремя ключами,
Тридевятью тремя замками.
Будьте вы, мои слова, верны,
Крепки и сильны.
Как ключ с замком воду морскую не пьют,
Брагу в кружку хмельную не льют,
По вину не страдают и не рыдают,
Так бы и раб (такой-то) по вину не скучал,
По хмельному не тосковал.
День ото дня, ночь от ночи забывал,
На ныне, на вечно, на бесконечно.
До тех пор, пока ключ к замку
В гости не придет,
Раб (такой-то) чарку в руки не возьмет.
Во имя Отца и Сына и Святого Духа.
Ныне, присно, во веки веков. Аминь.

От порчи на слепоту

Одна женщина рассказала бабушке, как она по глупости подвела одну женщину, рассказав людям о том, что та утащила с производства домой гвозди. Разговор дошел до начальства, и дело отдали в суд. Воровку эту не посадили, но уволили. После этого она встретила свою доносчицу и сказала ей: «Больно у тебя зоркие глаза, и я этот недостаток исправлю. Будешь ты слепая как крот, своей руки не увидишь, не то что кто ворует, а кто честно живет. Ты еще меня попомнишь!» И буквально с этого же дня женщина стала терять зрение. Когда ее привезли к моей бабушке, она уже почти ничего не видела. Больную оставили у нас до утра, а утром на заре бабушка вывела ее за калитку и сказала: «Будешь повторять за мной все мои слова, слово в слово. Да не запинайся, эту молитву тяжело переделывать». И стала читать, а та повторять вслед за ней.
На небе три ангела, три ангелочка,
А на земле утро, день и ночка.
Как ангелы за людьми наблюдают,
Каждое наше слово запоминают,
Смотрят, зорко следят,
Так пусть и у (такой-то)
Глаза зорко глядят,
С каждым Божьим часом
Лучше смотрят,
Не слепнут и никогда не болят.
Сойди ты, порча проклятая,
Слепота слеповатая,
На сухую кочку,
На диявола дочку.
Ключ, замок, язык.
Аминь. Аминь.
Аминь.

Так делала бабушка двенадцать зорь кряду. Вскоре женщина исцелилась и ее зрение полностью восстановилось.
Чтобы преступник был наказан
Известно, что в дверь знахаря стучатся тогда, когда в доме беда. Но не только лишь из-за болезней приходят люди, вот, к примеру, несколько известных мне случаев, в которых помогла моя бабушка Евдокия.
Весной 1923 года в коммунальной квартире в Москве была убита женщина с ребенком. У женщины были выколоты глаза и отрезаны уши. Двухлетний ребенок лежал рядом с окровавленным утюгом, которым маленький Максим и был убит. В тот же день был арестован Иван Кондрашов по подозрению в убийстве своей жены Татьяны и двухлетнего сына. Обвинение было составлено по показаниям соседей Антонины и Петра Фроловых, которые утверждали, что слышали крики из комнаты Кондрашовых, но не стали вмешиваться в семейный скандал, чтобы не усугубить и без того не добрососедские отношения. Антонина Фролова также утверждала, что сама видела, как Иван Кондрашов выбежал из своей комнаты, вымазанный кровью, и, хлопнув дверью, покинул коммунальную квартиру в неизвестном направлении. Спустя полчаса Антонина Фролова решилась заглянуть в комнату соседки и обнаружила ее убитой вместе с сыном Максимом.
Мать подозреваемого Ивана Кондрашова, Любовь Емельяновна, доказывала в милиции, что ее сын Иван был в это самое время у нее в гостях и потому не мог убить свою жену Татьяну и сына. Тем более что он очень любил свою семью. Любовь Емельяновна, как могла, доказывала, что показания соседей сына лживы, так как между ними постоянно вспыхивали ссоры по бытовым вопросам. Например, как ей рассказывала покойная сноха, жить вместе с соседями совершенно невозможно. Она постоянно находила клочки волос в каше и супе, так как их кастрюли находились на одной кухне. Подбрасывала им соседка мусор, рвала полотенца в общей ванной и создавала шум в то время, когда Татьяна укладывала ребенка спать. Доводы матери подозреваемого милиция не принимала во внимание. Любовь Емельяновна спешно поехала к моей бабушке в надежде на чудо, ибо только оно могло спасти ее сына Ивана. О моей бабушке она слышала от людей. Выслушав несчастную мать, бабушка сказала: «Я дам тебе зеркало. Это зеркало ты должна будешь повесить в квартире своего арестованного сына. Подбрось там же гвоздь, взятый мной с кладбища. Я буду читать сильные молитвы, и они заставят виновных признаться в своем грехе». А спустя три месяца к бабушке снова приехала из Москвы гостья, это была Любовь Емельяновна Кондрашова. На этот раз она была не одна. Ее сына Ивана оправдали и выпустили на свободу, потому что Антонина Фролова явилась сама и призналась в том, что она оклеветала своего соседа Ивана Кондрашова в убийстве его жены и малолетнего ребенка, потому что ненавидела своих соседей и желала от них избавиться. В своем признании она также указала, что она лично уговорила своего мужа убить Татьяну, а обвинить в этом Ивана. Таким образом они собирались избавиться от всей постылой им семьи. На вопрос следователя, почему же все-таки та решила сознаться, Фролова ответила: «Я стала сходить с ума, но не от чувства сожаления, а от видений. Мне мерещились убитые мною люди, Татьяна и ее сын Максим. Чей-то голос без конца повторял: «Иди и сознайся!» В конце концов я не выдержала этой пытки и решила прийти и сознаться в своем преступлении. Так пояснил следователь Ивану мотивы явки с повинной Антонины Фроловой. Но мать Ивана абсолютно уверена, что случилось это не без помощи моей бабушки, которая умела повлиять на ход событий в ту или иную сторону. Главное в этой истории мастерство нашего рода, которым я не без основания горжусь. Ведь если бы не помощь моей бабушки, то еще тогда, в 1923 году, Ивана бы расстреляли за убийство, которое он не совершал. И тогда у него не было бы детей и не было бы сейчас песен, которые впоследствии создал замечательный и очень известный ныне человек, его внук, имя и фамилию которого я изменила по понятным соображениям.
Пыль из-под солдатских сапог
Очень много времени моя бабушка уделяла «заготовкам». Но не подумайте, что я говорю о соленьях и вареньях. Заготавливала она впрок все то, что могло потребоваться ей для ее знахарского дела. Список этих запасов огромен. Вот, например, только кое-что из этого: шкурки, сброшенные змеями, рогатины осины, корни, травы, гнездо осы, а также птичьи гнезда, гвозди с погоста, скорлупа после выведенных птиц, мыло и веревочки с усопших, зола с Благовещения, соль с Чистого четверга, вода со Страстной пятницы, свечи и просвиры с праздников, святая вода с Крещения, волосы мерина и жеребца, воловья и свиная шкура для изготовления пантаклей, пеленка с крещения младенчика, пятаки, которыми закрывали глаза покойнику, сушеные мухоморы для лечения рака, вода, взятая после первого грома, и еще очень многое, что должно было пригодиться для лечения тех, кто приходил к нашему дому.
Помню, как бабушка подняла меня очень рано. После молитвы я села за стол, но видя, что бабушка не собирается со мной есть, я ее спросила, почему она не хочет завтракать. Бабушка ответила мне, что сегодня день для нее будет постный, потому как мы поедем брать пыль из-под солдатских сапог. Я уже знала, что когда она идет «брать» что-либо для работы, она должна идти натощак. Добирались автобусом. Приехав к месту расположения казарм, мы еще довольно долго стояли на солнцепеке, пока мимо нас не прошла рота солдат. Было жаркое лето, и, когда они прошли по дороге, поднялась пыль, и тогда бабушка наклонилась к земле и стала собирать в короб пыль с того места, где только что прошагали солдаты. Я видела, как бабушкины губы шевелятся, зная, что она читает молитву, я не мешала ей, понимая, что одним только словом могу невольно перебить всю ее работу. Возвращались мы молча. Я уже к тому времени усвоила многие правила, например, что туда и обратно мастер идет молчком, к тому же бабушка все равно мне расскажет, зачем мы ездили так далеко за этой пылью.
Поздно вечером, расчесывая мне косы, бабушка сказала: «Сегодня мы с тобой запаслись пылью, которая, если будет нужно, поможет людям избавиться от врагов.
Нет ничего крепче, чем след или пыль, взятая после солдат, потому что сам Егорий Победоносец им подсобляет. К примеру, придет ко мне человек и скажет: «Евдокия, нет у меня больше никаких сил, ополчились против меня враги и изводят меня, изводят…» А я достану сегодняшнюю пыль, да с молитвою ее отдам горемыке, он и отвяжется от своих врагов. И получается, что не зря мы с тобой, душа моя, нынче на жаре парились. Вырастешь и тоже будешь пыль припасать, только брать ее можно один раз в году, 12 июля. Еще, конечно, нужно знать, где есть воинская часть, а главное при деле этом крепкая вера да усердие».
Молитва, которую читают на пыль

Во имя Отца и Сына и Святого Духа.
Колесница Святого Егория пролетала,
Из-под колес Его святая пыль оседала,
Батюшка Святой Воевода,
Ты с Иисусом Христом встречаешься,
Ты Господу Богу покоряешься,
И как пыль дорожная расстилается,
Так пусть отныне мне враг покоряется.
На ныне, на века, на все светлые времена.
Во имя Отца и Сына и Святого Духа.
Аминь.

Вестники войны
Дорогие мои! В этом году исполнилось шестьдесят девять лет со дня начала и шестьдесят пять лет со дня окончания Великой Отечественной войны, самой кровопролитной войны, которая унесла десятки миллионов жизней людей.
Многим из вас наверняка известно о том, что перед самым началом войны стали происходить всевозможные и совершенно невероятные чудеса, или, как тогда говорили старые люди, – явления. По Божьему промыслу подобное явление, которым Он давал знать о грядущей и кровопролитной беде, также было и моей бабушке, и когда впоследствии она об этом вспоминала, то, несмотря на прошедшие годы, голос ее чрезвычайно дрожал, и было видно ее душевное волнение от пережитого воспоминания того необычного дня. О многих таких явлениях люди рассказывали моей бабушке. И у меня до сих пор хранятся письма этих очевидцев, а также подробные записи с их слов, сделанные собственноручно моей бабушкой.
Из рассказа Софьи Захаровны Бугловой:
«Произошло это буквально за несколько дней до войны. Я и моя пятилетняя сестра пошли в лес за клубникой. Неожиданно Варя запнулась и упала. Я подала ей руку, чтобы помочь ей подняться с земли, и тут вся душа моя похолодела, я увидела, что Варя была вся-вся в крови! Голова, руки, ноги и ее лицо были алые от крови. С белокурых кудряшек моей маленькой сестры капала кровь, так, как если бы ее кто-то поливал из лейки. Мне было дико и непонятно происходившее, ведь упала она не на камни, а на мягкий, зеленый лесной мох. Девочка не плакала, а просто с любопытством разглядывала свои окровавленные ручки. И в этот самый момент я увидела неподалеку стоявшую от нас женщину в черных одеждах. «Вот так же скоро вся земля покроется кровью», – тихо, но внятно сказала женщина и тут же исчезла. Я взглянула на сестру и увидела, что она в чистой одежде, без крови, в такой же, в какой мы с ней пошли в лес. Варя по-прежнему вертела ручками, явно ища признаки крови, которой на ней уже не было. Я обняла сестру и спросила: «Варя, ты видела, в чем испачкалась?» И она ответила: «В крови». «Значит, мне это не почудилось», – подумала я и, схватив сестру за руку, понеслась домой, напрочь забыв про ягоды. Когда же я рассказала дома об этом маме, она отмахнулась, сказав: «Нечего выдумывать». Но дед маму не поддержал. Он сказал: «Нет, девки, это к большой беде, как бы война не разразилась!»»
Из письма Ильи Петровича Солодникова:
«Накануне войны произошел в нашей семье странный случай. Как сейчас помню, проснулся я и слышу, как мой отец испуганным голосом рассказывает маме: «Я еще сеть из воды не вынул, смотрю, на небе икона, я даже рот открыл от удивления, а вода вокруг меня красной сделалась, как кровь. Потом все разом пропало, ни иконы, ни крови. Я сеть бросил и бежать, кому сказать – никто не поверит». Мама вскрикнула и сказала: «Не к войне бы только»».
Из письма:
«Евдокиюшка, здравствуй! Пишу тебе вот по какой причине. Иконка Спасителя мироточит. И мироточит в том месте, где у Господа глазоньки. По виду как будто Господь плачет. Я и не знаю, к чему это. Может, кто помрет, или еще к какой беде? Помолись, чтоб семья моя не разжилась покойником. Так боюсь, что и словами не сказать!»
Письмо это датировано 12 мая 1941 года.
Из письма М. Ф. Ильиных:
«Здравствуй, Евдокиюшка. Собралась к тебе на Троицу, но не смогла, дочь родила двойню. Нужно помочь, сама не управится. Беспокою тебя вот почему. Люди говорят, что будто они иконы видят, кто на воде, а кто на небе. И рассказывают это не брехуны, а честные люди. Есть ли в этом худое? Может, крестный ход нужен? Не по себе что-то от этих слухов. Сама же я вижу худые сны. Вороны стаями летают, огромные, как аэропланы, и кости кучами, кучами, и черепа кругом. По всему ясно – не к добру это. Отпиши мне, когда время сыщешь. Кланяюсь тебе, матушка, и обнимаю. Мария Федоровна».
Из рассказа деревенского пастуха Никиты Фролова:
«Я не спал, и это мне не привиделось. Был я трезв, и вообще самогона я не пью, т. к. я желудком хвораю. Около пяти часов с левой стороны от меня, из ниоткуда взялась женщина. Была она необыкновенной красоты и вся в черной светящейся одежде. Губы ее не шевелились, но я слышал ее голос у себя в голове, она сказала: «Смотри», и подняла руку, и я посмотрел туда, куда она указала. Я видел, как видят кинокартину в клубе. Только там на стене, а здесь я видел в воздухе. Видел, как люди стреляли друг в друга и кололи штыками. Видел, как взлетает земля и горят дома. Длилось это недолго, и все исчезло так же внезапно, как и появилось, а через неделю началась война».
Из письма Алевтины Зуевой:
«В тот день, когда началась война, происходили странные, даже жуткие вещи. Мы завтракали, и вдруг на обеденном столе лопнул стакан, к которому в тот момент никто не прикасался. В стакане не было ни воды, ни чая, он просто рассыпался на куски… На дворе завыла собака, и мой дед (ныне уже покойник) сказал, что ночью его давил домовой».
Из воспоминаний Ожеговых:
«Примерно за семь дней до войны мы наблюдали на небе сразу три радуги, а старики говорили, что в Покров люди слышали плач. Плач был ночью. Но когда люди вышли из домов, было непонятно, откуда он доносился. И все спрашивали: «Это у кого так плачут, умер, что ли, кто?» Потом плач прекратился».
Из воспоминаний Глеба Захаровича Роговца:
«Случай этот со мной произошел накануне войны. Я ехал в МТС и увидел на обочине старушку. Притормозив, я предложил ей подвезти, но женщина отказалась. Тогда я ее спросил, к кому из нашего села она идет? А она ответила: «Я жду тебя, чтобы сказать: завтра будет война, и ты лишишься обеих ног». Как только она это проговорила, то тут же исчезла. Дома я рассказал об этом маме, но думаю, что она мне не поверила, потому что сказала: «Наверное, опять вчера жрал самогонку». На другой день началась война. Я отвоевал ровно неделю, домой вернулся инвалидом, без обеих ног. До сих пор думаю, что было бы, если бы я тогда не пошел воевать? Сохранил бы я себе ноги, или бы их все же оторвало, взрывом в тылу? Ведь село наше в войну тоже бомбили».
Записано со слов Марии Ивановны Кузнецовой:
«Никогда не забуду ужас, который перенесла накануне войны. Я проснулась от звука открываемой двери. Несмотря на то, что была глубокая ночь, из окна падал свет луны. Я видела, как ко мне приближается силуэт женщины, которая, подойдя к кровати, присела у меня в ногах. Когда женщина заговорила, я обомлела от ужаса, ведь это была моя покойная мать, которая умерла девять лет назад. От страха я не могла кричать, у меня закрутило живот, и я подумала, что сейчас обмараюсь. Моя мертвая мать сказала: «Завтра же уезжай к тетке в Москву, или будешь войной убита». После этих слов она встала и пошла к двери. Я слышала стук закрывающейся двери и тут же подбежала к ней, я была абсолютно уверена в том, что вчера вечером я ее закрывала. Дверь действительно была закрыта. Произошедшее меня так напугало, что я быстро собралась и, не продавая дом, поехала к тетке Полине в Москву.
А через день, как я до нее добралась, объявили войну. Я абсолютно уверена, что своим появлением мама спасла мне жизнь, так как наше село было сожжено дотла».
Из воспоминаний Максима Григорьевича Федорова:
«Когда я пошел воевать, у меня дома оставались жена и маленький сын. Примерно за день до войны мой сын, который еще тогда говорил плохо и мало, сказал: «На, будешь стрелять!» – и подал мне палку. Я очень удивился, потому что мы дома никогда таких слов не говорили. Сам я не охотник, откуда маленький ребенок мог слышать слово «стрелять», мне до сих пор не ясно, видно, сам Бог его устами предупреждал нас о войне».
Бабушкины грехи
Она знала дату своей кончины, но говорить об этом не любила. Сказав однажды, она уже больше никогда не касалась этой темы, почти до самого конца.
За неделю до своего успения бабушка попросила меня выслушать ее. Я понимала, о чем она хочет со мной говорить, и все во мне противилось этому разговору.
Конечно же, я села возле нее, изо всех сил пытаясь изобразить улыбку, на что она мне тут же сказала: «Не нужно привыкать к притворству, это тебе не к лицу, мы ведь все с тобой знаем». Немного помолчав, она продолжала: «Через неделю меня не станет, но я, моя душенька, все равно всегда буду с тобой. С этого дня я не стану принимать людей, и ты пока тоже воздержись. Я хочу, чтобы ты, душа моя, подле меня побыла. Наглядеться на тебя хочу без помех. Все дела и духовное завещание я передам позже, а эти семь дней, я буду любоваться на тебя да молиться Господу Богу. Чай, и у меня грехов пруд пруди. В чем грешна, покаюсь Богу и тебе, потому что Бог мне судья на небе, а ты на земле. Не перебивай, – сказала бабушка, заметив жест моего несогласия. – Слыхала я миллион раз, какая я растакая хорошая. Может, и не зря люди меня хвалили, им видней, опять же трудилась я для них не за страх, а за совесть, так, как и учила меня твоя прабабка. Но есть и у меня свои грехи. Перво-наперво виновата я перед твоей матерью, перед доченькой моей Анной. Знала ведь, что не по сердцу ей то, что я хотела передать все именно тебе. И то ведь, и ее понять можно, на такую-то каторгу тебя обрекла. Какая бы мать хотела своему дитю такой доли, какой я тебя наградила. Это ж подумать только, ни сна тебе, ни отдыха, всю жизнь гной и кровь вытирать, колени от моленья в мозолях кровавых иметь. Если вправду сказать, последние годы я все чаще думаю о своей вине перед Анной и перед тобой. Жизнь, ведь она то такая, то сякая, то нас просят и возносят, а то охоту на нас учиняют, как на зверей. Люди все разные, и характеры у всех разные, кто чужого человека поймет, а кто и своего побьет, а я-то тебя, единую свою кровиночку, к такой жизни приговорила сама! Бывало, детки соседские бегают, в казаков-разбойников играют, а ты, душа моя, на коленках, поклоны за людей бьешь, зубришь и зубришь молитвы. Ночью подойду к тебе спящей, гляну на тебя и вижу твои мысли и сны. Даже во сне ты слова из молитв повторяешь, науку мою твой сонный мозг перемалывает. Встану возле тебя и плачу, и прошу у тебя прощения, и прошу… А утром, как всегда, ставлю тебя на молитву, вида не подаю и отгоняю свои плохие мысли. Сколько родов знатких рассыпались и прекратились. Повыродились и ничего, живут себе припеваючи. Спят сколько хотят, едят не постясь, одежду какую захотят надевают. А мы, Степановы, все в длинном да темном. Ты вот у меня краше солнышка была, да поистратила себя на чужих людей. Боюсь я, чтобы ты, Наташа, с годами не стала винить меня за все это. Но не ради самолюбия, не ради – а для того, чтобы осталось самое главное от нашего рода, все, что мы знаем, что от святых людей пришло».
Видя слезы на глазах бабушки, я попыталась ее перебить, хотела сказать ей, что никогда не пожалею о выбранном пути и изопью всю чашу, которую даст мне судьба, но не укорю ни словом, ни мыслью ее, мою бесценную, ненаглядную бабушку. Но она положила на мою руку ладонь, давая понять, чтобы я ее не перебивала. Я кивнула головой, как бы говоря: «Я все выслушаю и все исполню, в чем бы ни состоял ее наказ», – и бабушка сказала: «Ты всегда меня понимала – ты ведь часть меня, и ты знаешь, что духом своим я приду к тебе и разделю тяжесть твою, и помогу с любой стороны света. Бог милостив к нашему роду, и ангел Его откроет мне свои врата на тот час, когда ты меня позовешь».